Пациент мафии
Шрифт:
– Собачек нет? – радостно спросил он.
– Да вроде не лают, – сказал я.
– Хорошие собаки не лают, – назидательно заметил он. – Они рвут горло.
Уверенный тон Робинзона привел меня в уныние. Я посмотрел в полутьму двора с сомнением. Мне мерещились фосфоресцирующие глаза хороших собак. Робинзон внимательно рассматривал дом.
На втором этаже было совершенно темно. На первом этаже окна, прикрытые довольно плотными шторами, излучали призрачный бордовый свет. По оцинкованной крыше барабанил дождь. В соснах гудел ветер.
– Пошли! – сказал Робинзон
Я последовал за ним, терзаемый сомнениями. Теперь я уже окончательно пересек ту грань, которая удерживала меня в рамках закона. Теперь меня можно было заковывать в кандалы, бросать в темницу и поражать в гражданских правах. К счастью, моего спутника не волновали подобные мелочи, и он с любопытством пошел вокруг дома, пытаясь отыскать щелочку, через которую можно бы было заглянуть внутрь помещения.
Мы обошли дом, но так ничего и не увидели. Робинзон отобрал у меня цепь и сказал:
– Я вижу один выход. Ты стучись и просись в дом. А я постою рядом. У них наружная дверь открывается во двор – я как раз за ней схоронюсь. А ты не робей – если узнаешь своих, давай мне знак.
Он расположился возле входной двери, прижавшись спиной к стене. Ободряюще улыбнувшись, сделал нетерпеливый знак рукой. Отступать было некуда. Если здесь сегодня ничего не случится – «ангелы» не вынесут разочарования, понял я.
Я перекрестился и отчаянно забарабанил в окно, отрезая таким образом все отходные пути. За двойными рамами не раздалось в ответ ни звука. Ни одна тень не мелькнула за кремовыми шторами. Для честных дачников это была довольно необычная реакция. Я забарабанил еще сильнее. И снова воцарилась тишина. Я растерянно оглянулся на Робинзона. Он успокаивающе кивнул мне.
Вдруг из-за двери прозвучал громкий и недовольный голос:
– Кто там еще? Чего нужно?
Дверь оставалась закрытой, голос был мне незнаком – в таком положении приходилось идти на риск. Я чистосердечно признался:
– Это Ладыгин Владимир Сергеевич! Мне нужно поговорить с хозяином.
По-моему, человек за дверью остолбенел после такого заявления. А может быть, побежал советоваться с руководством. Во всяком случае, пауза затянулась. А потом в доме погас свет, и в окне колыхнулась штора. Робинзона точно ветром сдуло с крыльца.
Человек за шторой долго всматривался в мою промокшую фигуру, затем в двери мягко щелкнули замки, и появившийся на крыльце человек грубо сказал:
– Заходи, быстро! И без дури – я вооружен!
Все произошло так быстро, что я и опомниться не успел. Дверь захлопнулась, и в спину мне уткнулся ствол пистолета. В комнатах опять зажгли свет, и в прихожую упала желтая полоска, по которой я без труда нашел дорогу. Странным образом я моментально забыл о растворившемся в ночи Робинзоне. Точнее, мне вдруг стало не до него.
В большой, залитой светом комнате меня ждали. Я сразу узнал кое-кого из собравшихся: у стены на диване, глядя на меня ввалившимися злыми глазами, сидел боксер. Пижамы на нем уже не было – он был наряжен в спортивный адидасовский костюм.
В стороне, держась за перила лестницы,
А посреди комнаты, заложив за спину руки, торчал высокий человек с военной выправкой и властным, резко очерченным лицом. Военная форма смотрелась бы на нем уместнее, но он был одет в строгий темно-коричневый костюм.
– Как вы сюда попали? – спросил он без предисловий.
– Ему писака стукнул, шеф! – злобно выкрикнул боксер. – Точно говорю!
– Кто вас навел? – требовательно сказал шеф, словно не слыша. – Отвечайте!
– Птичка насвистела, – нахально ответил я.
– Птичка, значит… – задумчиво повторил шеф и распорядился: – Кулак, принеси гостю стул!
Я обернулся. Расторопный круглоголовый крепыш, сжимающий в руке пистолет, кивнул и быстро вышел в боковую дверь. Тут же вернувшись, он поставил возле меня стул и покровительственно сказал:
– Садись, доктор!
– У вас такой вид, – заметил шеф, – будто вы добрались сюда пешком… Что же заставило вас бросить все дела и помчаться сюда? Вас послали на поиски беглого пациента?
– Зачем он мне нужен? – презрительно ответил я, сознательно блефуя. – Все, что мне хотелось узнать, он уже рассказал…
Шеф бросил на боксера быстрый испепеляющий взгляд.
– Да он врет, сука! – бешено заорал тот, делая вид, что собирается броситься на меня. – Я тебе пасть порву, падла! Не верь ему, шеф!
– Хочешь опять на больничную койку? – насмешливо поинтересовался я. – Можно устроить.
Мне не дали встать со стула. Кулак напомнил о своем присутствии, ткнув мне в затылок дулом пистолета. Я поумерил пыл.
– Ладно, – сказал шеф. – Мы потом разберемся, кто и что рассказал… А сейчас меня интересует цель вашего визита, доктор. Я подозревал, что вы не случайное лицо в этом деле, но, к сожалению, отнесся к этому подозрению слишком несерьезно… Скажите наконец, какую игру вы ведете? Ведь, наверное, вы не зря появились здесь? Что вы хотите нам предложить?
– Да ничего особенного, – пожал я плечами. – Хочу предложить вам освободить Казарину. Это свинство – держать женщину взаперти столько времени! Ведь вы убедились, что она не имеет отношения к делам мужа. Для чего вы удерживаете ее?
Мужчина повернулся ко мне и недоверчиво произнес:
– Не понимаю, куда вы клоните! Пускай руководство разбирается…
Он пошел к телефону, стоявшему на столике в углу комнаты. Я оглянулся по сторонам. Лицо боксера не предвещало ничего доброго, пухлогубый Кулак издевательски скалил зубы, не сводя с меня дуло пистолета, и даже невзрачная девчонка смотрела на меня так, что по спине пробегал морозец. По законам жанра мне следовало выбить из рук бандита оружие, перестрелять врагов и освободить пленницу, но я никак не мог решиться на этот шаг. Меня сковывало знание тех последствий, которые влечет за собой выстрел в упор, – лопнувшая черепная коробка, перебитая артерия, спадающееся легкое, – и я понял, что мне не суждено стать суперменом.