Падь
Шрифт:
Глава 32
Платье получалось премиленькое. Тёмно-изумрудная шерсть, тонкая и мягкая, приятно прилегала к телу. Портниха крутила Наташу то вправо, то влево, качая головой и причмокивая:
— Как интересно… Только так нельзя. Это же видно всё.
— Что видно? — недоумевала девушка.
— Ну, вот, талия тонкая, грудь выделяется, рукав узкий. Хотя, вам очень красиво, — отошла она на несколько шагов и, прищурившись, наклонила голову к плечу.
— Рукав длинный, юбка в сборку широкая, грудь закрыта, ворот высокий. Ещё тесьму отделочную пустим по лифу
— Я сделаю, госпожа. Только, что хозяин скажет?
— Причём здесь хозяин? Он вам моду диктует? Знаете, я мешки с завязками на шее носить не буду и безразмерными рукавами махать не собираюсь. Пора уже проститься с пережитками прошлого и переходить к более практичной и удобной одежде. И экономия ткани не будет лишней.
Портниха, вытянув шею, впитывала каждое слово иноземки.
— Это у вас так носят, а у нас здесь…
— Знаю, средневековье. Я не мешаю вам носить то, что хотите вы. А я буду носить то, что мне удобно. Вот вы, — окинула она фигуру женщины в бесформенном невзрачном платье, — такая привлекательная. — Та скромно опустила глаза. — И фигура у вас, похоже, приятная. Но вам так удачно удаётся скрыть её, что вы становитесь безликой и похожей на амёбу. Ладно, не буду вас расстраивать. Когда будете готовы немного изменить свою внешность и подчеркнуть достоинства фигуры, позовите меня. Я знаю, что сделает вас красивой, — улыбнулась Наташа, прижавшись к женщине и целуя её в щёку. — Спасибо за ваш труд.
Ворчунья смущённо покраснела. Она с девичества работала в замке с шитьём, и никто никогда ей слова доброго не сказал. А «спасибо»… Она задумалась, сказал ли ей кто-нибудь когда-нибудь из господ «спасибо»? Вот госпожа Леова, та добрая была. Строгая и справедливая. И на праздники жаловала слугам угощение с господского стола. Женщина вздохнула, перекрестившись:
— Госпожа Агна не такая. А невеста вице-графа… Тьфу!
Портниха сообразила, что, забывшись, разговаривает с собой. Огляделась по сторонам. Иноземка убежала. Второе платье не примерили и сорочки. Швеи заняты шитьём. Тихонько переговариваясь, наблюдают за ней. Может, и правда, она ещё привлекательная в свои сорок шесть? И вдовец Ханс засматривается на неё, а не на её хозяйство. Хотя, какое там хозяйство? За всем давно смотрит жена сына. Ей-то самой некогда. Особенно сейчас. Свадебный пир вице-графа на подходе.
— Карманы, — шептала женщина, — карманы… Не забыть бы слово такое. Совсем другое дело — цепочку на пояс, а на неё всё что угодно цепляй. Что надо — под рукой, не теряется и красиво. И ещё про амёбу надо кого-нибудь спросить. Что за зверь такой? Или растение. Странная госпожа. Одним словом — иноземка.
В комнате Наташа нашла отремонтированные балетки и новые туфельки на низком каблучке, как просила. Коричневые, с тонкими кожаными шнурками.
Сапожник оказался сообразительным. Конечно, к изготовлению колодок он ещё не был готов, но «усиленная» пятка и носок, толстая прошитая подошва порадовали. Если с мужчиной ещё немного пообщаться, то толк выйдет. Можно наладить изготовление новых моделей обуви. Она представила сабо на высокой деревянной платформе и тиснёным кожаным верхом,
Скинув с ног лёгкие остроносые туфли, обулась в новые, притопывая, радуясь, словно ребёнок. Нужно поблагодарить его сиятельство.
Ирмгард лежал на ложе и смотрел на дверь, злясь на свою беспомощность. Теперь все его желания сводились к одному: чтобы его Ангел волшебным образом появлялась в тот момент, когда ему этого хотелось. А видеть её хотелось постоянно. Мучимый сомнениями, почему иноземка так редко его навещает, он коротко вздыхал и терпеливо смиренно ждал.
Словно подслушав его мысли, дверь отворилась и на пороге покоев появилась та, о которой он только что думал. Вице-граф смутился, хмурясь, скрывая радость под маской напускного безразличия.
Наташа, помня, как выскочила отсюда в прошлый раз, немного оробела. Как бы там ни было, а это единственная комната во всём замке, где она чувствовала себя спокойно. Сама не знала почему. Возможно, дело в Киве, так напоминающую ей маму? Или дело в парне, которому от неё ничего не нужно, кроме ласкового слова и толики внимания?
— Привет, — привычным жестом прохладной рукой коснулась лба наследника. — Как ты себя чувствуешь?
Не поняв, горячий его лоб или нет, прикоснулась к нему губами. Парень вздрогнул:
— Что ты делаешь? — медленно краснея, обескуражено смотрел на неё.
— У меня руки холодные, а губами можно определить, есть ли у тебя температура.
Вице-граф подозрительно покосился на руки иноземки:
— Есть… что?
— Жар.
— Со мной всё в порядке, — качнул он головой, сдвигая брови к переносице.
— Давно ли стало? — взяла шутливый тон Наташа.
— Надоело лежать, — фыркнул Ирмгард, собираясь отвернуться к окну.
— Не лежи, посиди в кровати, — удержала она его за предплечье. — Двигайся. Быстрее на ноги встанешь. Пусть в купальню тебя отведут, — глянув на него пристально, покачала головой: — Не дойдёшь сам. — Повернулась к кормилице, появившейся в дверях умывальни: — Кива, организуйте наследнику престола помывку с водой из купальни. Пусть полежит, расслабится. Только рану не мочите.
— Престола? — рассмеялся парень.
Его взор потеплел, обласкал профиль иноземки и замер на её губах. Стоило Наташе повернуться, вице-граф коротко вздохнул, быстро переместив взгляд на её волосы.
Кормилица засуетилась:
— Так вода остынет, пока наносят.
— Нашли проблему. Растопите камин, нагрейте камни и опустите в воду, — подавила вздох девушка, вспомнив источник в лесу.
— И правда, — радостно закивала Кива, следуя к двери. — Пойду к экономке, пусть распорядится насчёт дров.
— Ты совсем не встаёшь? — обеспокоенно спросила Наташа. — Мышцы ног за время болезни ослабели. Надо вставать.
— Пока только сидеть пробую. Хочешь, покажу? — оживился Ирмгард.
— Если ты начнёшь падать, я не смогу тебя удержать, — встала она с готовностью.
Он откинул одеяло, оказавшись в длинной широкой спальной рубашке с разрезом на груди. Резко сев на край ложа, закачался. Кружилась голова.
Девушка села рядом, подставив плечо, придерживая его за здоровую руку: