Падающая Звезда
Шрифт:
Кольцо шланга всплыло вверх, и резак прожег его.
Патрик схватил резак, выключил, и оба они в ужасе застыли, глядя на почерневший кислородный шланг. Он был прожжен наполовину, поврежденная наружная оболочка выпирала наружу огромным пузырем. В тот момент, когда они дотянулись до шланга, чтобы заправить трубку, пузырь лопнул.
Элай вскрикнул, воздух выталкивался наружу потоком кристаллов, и звук его голоса слабел по мере того, как слабел этот поток.
– Задержи дыхание! – крикнул Патрик. – Задержи дыхание, я отнесу тебя внутрь. – Он схватил лопнувший
Он подхватил Элая свободной рукой и включил двигатели астроскафа – короткий выброс, затем поправка курса, полный вперед. Черепашья скорость, дрейф к далекой безопасности открытого люка, шланги тянулись позади. Лицевая шторка шлема Патрика была близко к шлему Брона, и он видел, как закрылся его рот, потом глаза, медленно, на них уже оседали кристаллики льда.
Открытый люк. Затормозить, ухватиться за край. Потом протолкнуть внутрь потерявшего сознание человека, втащить за собой кольца шлангов.
– Подтащи его поближе к воздухоотводнику, – крикнул он, расстегивая пояс, который соединял его с астроскафом, освободился и заставил себя задержаться, чтобы застегнуть страховку, прежде чем нырнуть в люк. Самое последнее действие – закрыть клапаны и отсоединить подачу воздуха от астроскафа. Задержав дыхание, не тратя времени на присоединение к подаче воздуха внутри, закрыть люк.
Белый снег испарился, когда в отсек начал поступать воздух Надя склонилась над неподвижным телом Патрик подскочил к манометру. Четверть атмосферы, вполне достаточно. Когда он поворачивал маховик на люке, ведущем в пассажирский отсек, его с силой отбросило назад воздухом, ворвавшимся в лишь частично разгерметизированное помещение. Надя снимала с Элая шлем. Патрик обнаружил, что все еще сдерживает дыхание, тоже поскорее скинул шлем и вдохнул полной грудью.
– Коретта, немедленно сюда, – позвал Патрик.
– Что у вас такое с давлением? – спросила она, пробираясь в люк.
– Это Элай, у него перерезало шланг.
– Пустите меня. Кто-нибудь, принесите из моей аптечки большую зеленую металлическую коробку.
– «Прометей», у вас критическое положение с доктором Броном, – в громкоговорителе раздался голос из Центра управления. – Медицинский контроль сообщает об остановке дыхания, сердечная деятельность тоже ослабевает.
– Дайте мне сведения о дыхании, пульсе и работе сердца, – попросила Коретта, надевая на Элая кислородную маску и открывая клапан. – Снимите с него этот костюм, чтобы можно было сделать искусственное дыхание.
Она бросила кислородный баллон и прижалась губами ко рту Элая, зажав ему рукой нос. То был знаменитый «поцелуй жизни», ибо Коретта заметила кристаллы льда на коже Брона.
– У нас есть рекомендации медицинской бригады. «Прометей», вы готовы записывать?
– Пишу, – отозвалась Надя, вынимая из кармана блокнот. Патрик тяжело осел; он бы упал, если бы не невесомость, последнее усилие совершенно доконало его. Коретта склонилась над неподвижной фигурой, Григорий наблюдал молча.
– Что
Глава 31
– Мистер, уже четверть одиннадцатого. Смитсоновский институт, верно, часов пять как закрыт. Там нет никого.
Шоферу такси, дружелюбному негру лет пятидесяти, не хотелось среди ночи бросать такого приятного старичка в центре Вашингтона. Да еще когда вокруг полно бандюг и всякой швали.
– У меня там приятельница работает, – терпеливо объяснял профессор Вейсман, крепко сжимая свой портфель.
– Боюсь, она теперь уже дома.
– Я в этом уверен, но кто-нибудь здесь должен знать ее адрес или номер телефона.
– А в телефонной книге смотрели?
– Не указан.
– Садитесь-ка лучше. Мы подъедем туда, может, вахтера найдем. Не хочется мне бросать вас здесь – уж больно час поздний.
В этот поздний час от вокзала Юнион до Смитсоновского института ехать было недолго. Вскоре он возник перед ними – здание из красного кирпича в викторианском стиле, похожее на крепость и казавшееся довольно неуместным среди своих ультрасовременных соседей. Шофер притормозил у входа и внимательно вгляделся в темноту, прежде чем открыть заднюю дверь.
– Вон там, под фонарем, ночной звонок, а на улице вроде пока все тихо,
– сказал он.
– Спасибо, не стоило так беспокоиться, – сказал Вейсман, выбираясь из машины.
– Есть причины. Вчера ночью на девчонку напали и убили всего за квартал от Белого дома. Это вам не Фансвилл.
– О Господи. Спасибо, – Вейсман пошел быстрее, чем обычно, и, запыхавшись, подошел к двери. Он нажал на звонок и слушал, как его звук глухо разносится в глубине здания. Вахтер появился через минуту. Его огромный живот выпирал из-под голубой форменной рубашки, он держал руку на рукоятке пистолета, медленно подходя к двери.
– Что надо? – крикнул он через стекло, не отпирая. – Закрыто.
– Мне нужна доктор Трайб.
– Она домой ушла, утром приходите.
– Мне нужно видеть ее сейчас. У вас есть ее адрес или домашний телефон?
– Слушайте, мистер, мы ночью не работаем. И таких сведений не даем. – Вахтер пошел было прочь, но, когда снова раздался звонок, неохотно вернулся.
– Вы что, не понимаете? У меня чрезвычайные обстоятельства, речь в прямом смысле о жизни и смерти. Можете вы позвонить доктору Трайб и сказать ей, что профессор Вейсман здесь и должен немедленно увидеться с ней? Она знает меня.
С явной неохотой нарушая заведенный порядок, вахтер согласился, но, пошлепав к телефону, дверь так и не открыл. Вейсман стоял на ступенях, с тревогой вглядываясь в темноту, а минуты шли. Шофер наблюдал за ним и грустно качал головой. И окно держал закрытым, несмотря на ночную духоту. Сторож вернулся меньше чем через пять минут, но Вейсману они показались вечностью.
– Доктор Трайб велела вам ехать к ней, и я ей сказал, что вас ждет машина. Адрес – 4501, Коннектикут-стрит.
– Да, спасибо, большое спасибо.