Падающая звезда

Грин Кейт

Харм хотел вмешаться, сказать:

– Прекратите, нельзя же публично, на глазах у всех…

Он чувствовал смущение и возбуждение. Они легли на тонкий матрас в захудалой комнатенке мотеля. Харм поднял видеокамеру, поместил их в кадр, сфокусировал, и смущение его прошло. Теперь он смотрел кино. Близость перед всеми присутствующими стала нормальным явлением. Интересно, какие кадры снимает оператор? Харм повернул камеру в направлении операторов, перевел ее на напряженного Джакобса. Казалось, Леонард не упускает буквально ничего. Позади него стоял человек в черной шляпе. Харм снял и его.

Харму всегда хотелось

знать, в самом деле актеры занимаются сексом в фильмах? Он не мог ничего сказать с уверенностью. Джек и Ния казались безумно эротичными под белой простыней, но в то же время обособленными. Хотя Джек был явно крутым. Волновало ли это ее, или именно таким и должен быть мужчина, чтобы она смогла войти в роль?

Послышался звон разбитого стекла. Керосин с легким шорохом вспыхнул на столе. Пламя подбиралось к занавескам. Харм хотел кинуться, набросить на огонь рубашку, но вовремя вспомнил об огнетушителях. Простыня сползла с любовников. Ния села на Джека, прижав голые бедра к его бокам. Он положил руки на ее обнаженную спину. Языки пламени освещали ее голые плечи. Камера Харма двигалась в пространстве между огнем и голой спиной Нии.

Актриса стала вырываться из объятий актера. Его пальцы сжимали ее руки. Смеясь, он перевернул ее, прижал. Какое-то время они боролись, она хныкала, потом вскрикнула:

– Прекрати, Хэнк. Отпусти, – и безвольно поникла.

Он засмеялся, отстранился. Бросил одеяло на огонь. Леонард закричал:

– Снято! Великолепно!

Пламя сбили пеной из огнетушителей. Джек взял простыню и обернул ее вокруг себя, как тогу. Он кланялся немногочисленным зрителям. Ния осталась лежать лицом вниз. К ней подошла женщина, подала халат. Ния нырнула в него. Женщина повела Нию через автостоянку к трейлеру. Джек присел на край кровати. Дэн Хоув протянул ему банку кока-колы.

Как только они могли остановиться? Харм удивлялся и не верил. Ему хотелось, чтобы сцена продолжалась. Он хотел, чтобы они довершили акт и сплелись вместе под простыней, скрестив жаркие влажные бедра. Ему хотелось ощутить ее прохладное плечо у своих губ. Он совершенно растерялся. Он никогда не видел ничего подобного. По крайней мере, не лично, вернее, не будучи соглядатаем.

В воздухе почему-то пахло аммиаком. Ранний вечер был синим и прохладным. Харму вдруг захотелось выпить глоток текилы.

Дэн Хоув объявил через маленький мегафон, что на сегодня съемки закончены. Они будут просматривать отснятые кадры. Режиссер считает, что все прошло успешно, и он крайне доволен игрой всех актеров в первый день работы на новой площадке. Харм случайно услышал разговор Джакобса с кинематографистами и мужчиной в черной шляпе:

– Оригинально. Безупречно, непринужденно, – ухмыльнулся Джакобс и почему-то сжал кулак.

Харм постучал в дверь трейлера Нии. Женщина из обслуги открыла и впустила его. Харм внимательно посмотрел на женщину. «Интересно, сколько людей на съемочной площадке имеют доступ к Нии? – задумался он. – Костюмеры, гримеры, помощники». Ния сидела на коричневом пледе в уголке для обедов. На ней был серый свитер и черные леггинсы. В руке она держала нож.

– Проходите, Харм. Спасибо, Конни, – женщина вышла и захлопнула за собой дверь. – Итак, что вы думаете? – спросила Ния, она снова была собой, а не Кристиной.

– Это было темпераментно, – провозгласил он, прислонясь к крошечной кухонной стойке.

– Темпераментно.

Блестяще, Харм! Вы – настоящий критик. Вы знаете это? Вы лишите Сискеля и Эберта их куска хлеба.

Без всякой задней мысли Харм поднял видеокамеру на плечо и включил ее. Ния придвинула к себе небольшой сверток в коричневой бумаге. Харм навел объектив на ее руки, когда она принялась разрезать ножом печати. Она подняла глаза, пристально поглядела в камеру, медленно подняла руки и показала в камеру кукиш.

– Может быть, вы эту гадость уберете? – прошептала она. – Неужели недостаточно для одного дня?

Харм сразу же опустил видеокамеру. Без квадрата обрамлявшего лицо, она показалась ему ближе.

– Поймите, это – жизнь, – сказала Ния. – Сейчас идет моя настоящая жизнь, а не чертов фильм. Кино заканчивается на съемочной площадке. Эту единственную вещь никто не может и не хочет понимать. Я не хочу быть в кадре каждую свободную минуту.

– Простите, – извинился Харм. – Я увлекся. Я увлекся процессом создания документального фильма.

Я – профессор из Миннесоты, и все такое прочее. Не заметил, что пора остановиться.

– Никто не знает, не замечает. Может быть, мне носить табличку с надписью: «Работа окончена»? Или фонарик на голове, как огонек такси? Пожалуйста, Харм, снимайте меня только на площадке, хорошо? – Она помолчала, медленно разворачивая коричневую бумагу, потом сказала, извиняясь: – Не обижайтесь, что напустилась на вас. Я устала.

Она была права. Харм согласился с этим. Даже сам процесс съемок, заставлял ее немного перевоплощаться, превращал в действующее лицо. Во всяком случае, ему стало стыдно за свое желание снимать ее сейчас. Он не будет просматривать на видео, как они с Джеком занимаются сексом. Не будет сотню раз ходить в кино, говоря знакомым, что встречался с ней. Харм подумал, что, оказывается, так легко эксплуатировать ее.

Он укладывал камеру в чехол, когда услышал, что Ния часто задышала, а потом вдруг заплакала. Выпрямившись, он увидел, что она открыла маленькую коробочку с мягкой подстилкой, какая бывает в футлярах для драгоценностей. На мягкой подстилке лежали скрюченные птичьи лапки с красноватыми чешуйками и острыми коготками. Кости были раздроблены в том месте, где их отрубили.

Ния прикрыла рот рукой и оттолкнула коробку. Харм схватил коробку. Никакой ошибки. Они связаны между собой – посиневший мертвый мужчина в лачуге за Мадридом и этот тошнотворный подарок. Он подумал о складном ноже, разрезанном одеяле в ее домике. Сейчас ему придется все рассказать.

Ния потянулась к нему, он прижал ее к себе. Она затаила дыхание, спрятала у него на груди лицо.

– Откуда вы взяли эту коробку? – спросил Харм. Слегка отстранив Нию, он внимательно осмотрел коричневую бумагу. Ни марок, ни адреса.

– Она лежала здесь на столе, когда я вошла, – ответила Ния, шепотом, словно кто-то мог подслушивать.

«Исследуем мотивацию определенных ключевых сцен. По какой-то неясной для себя причине, сначала он представил, как убивает ее любовника в ее присутствии. Но почему? – Возможно, это разъяснит ей положение вещей. Или расчистит путь новому любовнику. Он всегда знал, что она любит того человека и никогда не перестанет любить его, хотя давно не встречается с ним больше. Он должен исчезнуть. Избавиться от него – значит изменить все.