Падающего толкни
Шрифт:
— Да, — хрипя и почти теряя сознание, прошептал Скиф.
— Тебя гложет вопрос, — лишенным интонации голосом произнес собеседник, — так вот, ответ на него прост. Ты стал повелевать потоком потому, что искал.
— Что? — уже на грани провала в омут, едва слышно, прошептал Скиф.
— Бога. И нашел его в себе. Он только в нас, не ищи в храме, ищи вокруг.
Свет погас.
Кир очнулся от того, что на лицо лилась вода. Он лежал в полной темноте, но чувствовал рядом с ним людей.
— Что происходит? — приподнявшись на локтях,
Кто-то прикоснулся к его лицу и он узнал руку Ольхи, она провела сухой тряпкой по лицу убирая капли. Ты открыл книгу и замер, — начала рассказывать она, — потом закричал, я жутко испугалась так кричат люди которых мучают и они страдают от жуткой боли. А затем ты стал выкрикивать слова и вопросы. Потом упал.
Кир сел и на ощупь нашел лицо девушки.
— Кир что с тобой? — вскричала она.
— Я вошел в навь и открыл книгу, яркий свет, причиняющий жуткую боль, я не смог разглядеть букв, но теперь я понимаю, эту книгу не читают глазами. Вернее, можно и так, но результат другой. Теперь я знаю, откуда взялось все. Вот только цена.
— Что? — обеспокоено спросил Гром, сидящий где-то рядом.
— Знание — сила, и за это нужно платить, — грустно произнес Кир, — я ничего не вижу, вокруг тьма.
— Не впадай в уныние, это пройдет, — послышался слева голос Вадима.
— Возможно, — согласился Кир. — Но пока я слеп.
— Есть хочешь? — спросила Ольха.
— Хочу, — попытался улыбнуться Кир. — В общем жестко как-то все завертелось.
— Вот держи, — Ольха дала в руки пластиковую тарелку.
Кир на ощупь нашел рыбу, она была горячей и пахла различными специями, на этот раз готовил Хохол, и он не стал бухать много приправ.
— Неплохо, Вадим, спасибо, очень вкусно, — кое-как на ощупь съев свою порцию, поблагодарил Кир.
— Не за что, — ответил парень, — еще хочешь?
Скиф отрицательно покачал головой.
— Мне нужно поспать.
Ольха расстелила спальник и помогла Киру забраться внутрь. И стоило Киру закрыть глаза, как вся голова тут же наполнилась образами, таких ярких и живых снов ему еще видеть не приходилось. Огромный город с деревянной крепостной стеной, сам Кир стоит на башне и смотрит в сторону широкой реки, там на зеленом поле огромный стан, сотни костров превращают вечер в ясный день, чужая речь долетает до его ушей, но он не понимает ни слова. Тысячи воинов в кожаных доспехах сидят у костров и пьют что-то из кожаный бурдюков.
— Князь, какие будут приказания?
Кир обернулся, вернее обернулся не он, а человек, в чьем теле или разуме он сейчас находился. Перед ним застыл ратник, высокий широкоплечий гигант с мечем у пояса и комбинированным луком в руках.
— Ничего, Всеслав, мы сделали все, что могли, теперь вся надежда на мечи.
— А ведуны? — с надеждой спросил воин.
— Нас слишком мало, мы не сможем сдержать их шаманов. Назрабек привел слишком многих. Боюсь, что завтра город падет, никто
— Рус, нельзя отчаиваться. Поддавшись отчаянью…
— Ты уже проиграл, — закончил князь фразу Всеслава. — Я помню, как ты меня учил, ты сказал это, когда мне было пять, теперь мне тридцать пять, но я все помню. И я не отчаялся. Сейчас ты возьмешь сотню воинов, лучших, всех богатырей, и выведешь горожан и мою жену по подземному ходу, там уже ждут ладьи. Вы уйдете далеко отсюда и начнете все сначала. Далеко от степей, там, где они не смогут вас найти.
— За что, князь, обрекаешь на бесчестие? — бухнувшись в ноги, спросил старый ратник.
— Я обрекаю тебя не на бесчестие, это честь — спасти народ. Ступай, и запомни: племя руссов должно жить.
Князь отвернулся от стоящего на коленях воина и снова обратил взгляд на вражеский лагерь. Там, за частоколом Русы, собиралась тьма. И тут Кир понял, что тьма это не только антоним света, тьма для славян — это Зло.
Он не обернулся, когда жители осажденного города вместе с дружинниками Всеслава ушли в потайной ход. Он не обернулся, когда одна женщина в богатом расшитом золотыми и серебряными нитями сарафане бросила прощальный взгляд на крепостную стену, где с двумя сотнями ратников стоял ее муж — великий князь Рус. Нарисовав рукой символ солнца, Лада ушла в темный проход. И оставшиеся дружинники завалили лаз.
Скиф чувствовал все, что чувствовал человек, в теле которого он сейчас находился. Великий воин, прародитель руссов, ждал битвы. Никогда не доводилось видеть Киру такого подъема, такой мощи и жажды, Рус жаждал пролить кровь врагов. И на рассвете, выдернув из ножен меч, улыбаясь взошедшему солнцу, князь закричал:
— С нами Род!
И сотни воинов подхватили этот клич. Тысячи врагов лезли на стены и две сотни воинов сбрасывали их обратно в ров, на колья, лилась смола, свистели стрелы.
Рус был везде, кровь стекала ручьями с его меча и доспехов. И вот он остался один в кольце врагов, он стоял посреди детинца с мечом в руке. И улыбался. И ни один из захватчиков не решался приблизится. Князь руссов был страшен. Солнце стояло в зените, тысячи врагов уже вошли и рассыпалась по крепости в поисках горожан и добычи. Но ни один не позволил себе приблизится к воину в красных от крови доспехах.
Рус захохотал и вышел в навь. Великая руна, состоящая только из огненных красных нитей, сплелась по его приказу. Энергия всего деревянного города прошла через него и выплеснулась на врагов стеной жаркого огня, обращая их в пепел. Кир вылетел из тела князя, едва разгулявшийся огонь поглотил тело воителя. А внизу бушевал огонь, растекавшийся по крепости и за ее пределы, за секунду уничтожив город и тьму, пришедшую к его стенам. Вскоре пламя стихло, и Кир понял, что не осталось ничего и никого, огромное пятно выжженной земли, спекшейся от жара крепче камня, и черный холм, на котором еще мгновение назад стоял город.