Падение Аккона
Шрифт:
— Да будет так, Морис! — рассмеялся Герольт.
— Позвольте вас поблагодарить, братья! — Тарик эль-Харим подошёл к рыцарям. — Без вашей помощи сегодня в Акконе стало бы одним тамплиером меньше.
Морис и Герольт повернулись к Тарику. Они все ещё не верили, что этот человек — член ордена тамплиеров.
— Наверное, ты вместе с туркополями сражаешься на стороне нашего ордена, — сказал ему Морис. — Ты действительно храбро дерёшься. Я уважаю твоё мужество и твоё искусство фехтования. Но это ещё не даёт тебе права претендовать
Тарик эль-Харим рассмеялся.
— Вы ошибаетесь. Я такой же, как и вы, рыцарь-тамплиер со всеми его правами и обязанностями, дорогие братья. А что до моего «искусства фехтования», оно вряд ли оказалось бы высоким, случись мне подраться на мечах с каждым из вас. О моём умении стрелять из лука я вообще не хочу говорить. Своим искусством обращения с этим оружием вы бы превзошли любого.
— Однако тамплиерская спесь у тебя уже имеется, — заметил Герольт.
— Невежде и жемчуг кажется камнем, — мгновенно отразил атаку Тарик эль-Харим словами левантийской пословицы. Улыбка на его смуглом лице стала ещё ярче.
— Если ты действительно тамплиер, то почему не носишь обязательного плаща? — поинтересовался Морис.
— Потому что он сгорел, и у меня не было возможности обзавестись новым, — спокойно ответил Тарик эль-Харим. — Сообщаю вам о своём месте в ордене: я вхожу в отряд тамплиеров из крепости Тортоза. В Аккон мы прибыли по приказу нашего комтура. Мы оказались здесь незадолго перед тем, как вокруг города замкнулось кольцо мамелюков. Если же вы все ещё сомневаетесь в моих словах, давайте я познакомлю вас с моим командиром Пьером де Виньоном. Но сейчас нам надо позаботиться об этом толстяке и его дочерях!
Герольт и Морис переглянулись. Этот левантиец, вовсе не похожий на отпрыска рыцарского рода и даже не носивший христианское имя, был, тем не менее, рыцарем-тамплиером!
8
Они вытерли оружие об одежду одного из лежавших ничком грабителей, вложили его в ножны и поспешили к жертвам гнусного нападения.
Юная, едва ли достигшая шестнадцатилетнего возраста девушка без чувств лежала возле заднего колеса телеги, к которому были привязаны её руки. Вероятно, она потеряла сознание при виде зарубленного насильника, упавшего в грязь к её ногам.
Морис рывком отбросил от неё труп и опустился перед ней на колени, разрезал верёвки и прислонил её к телеге. Длинные волнистые волосы блондинки, с которых рука насильника сорвала голубую шёлковую повязку, он мягко отбросил с лица на затылок.
— Мадемуазель! — он похлопал ладонью по бледным щекам девушки. — Худшее позади, сражение окочено. Не надо больше бояться этого сброда! Вы меня слышите?
— Я принесу воды! — крикнул Тарик эль-Харим и побежал к колодцу. — Глоток холодной воды и влажный платок порой творят чудеса!
А Герольт был уже около маленькой девочки, которая припала к телу своего отца, лежавшего без
— Его убили! Папу убили! Они убили папу!
Слезы градом катились по её щекам.
— Твой отец не убит! Он всего лишь потерял сознание от удара! — утешал девочку Герольт в надежде, что он не ошибается. Из раны в голове лежавшего купца капала кровь, но едва ли она могла стать причиной смерти. И вдруг Герольт с облегчением услышал стон раненого.
— Смотри, он жив! — крикнул Герольт девочке. — Сейчас он придет в себя. Все будет хорошо. Так что больше не плачь. Твой отец обязательно поднимется.
И, чтобы отвлечь девочку, он спросил:
— Скажи-ка, на какое имя ты отзываешься? — он вспомнил имена, которые произнёс купец перед началом схватки. — Беатриса или Элоиза? Одно имя прекрасно так же, как другое…
— Элоиза… Беатрисой зовут мою старшую сестру, — ответила девочка, все ещё всхлипывая. Однако в её голосе уже послышалась надежда. Она выпустила одежду отца из рук и подняла голову, чтобы взглянуть на него собственными глазами.
Отец действительно был жив. Гюстав Гранвиль со стоном приоткрыл глаза, схватился за голову и попробовал привстать, но это ему не удалось.
Герольт помог ему подняться настолько, чтобы он смог облокотиться на стену дома. Купец с искажённым болью лицом бросил на своего спасителя помутившийся взгляд.
— Они… они ушли? — отрывисто спросил он. Рука купца скользила по голове младшей дочери, которая прижималась к нему и продолжала всхлипывать.
Герольт кивнул.
— Двое, как видите, за своё преступление поплатились жизнями. — Он указал на мёртвых бандитов, лежавших в пыли внутреннего двора. — Другие предпочли убежать.
На лице раненого появилось недоверчивое выражение.
— Вы втроём обратили банду в бегство? Благослови вас Господь за ваше мужество и искусство. Не хочу даже думать, что случилось бы, если бы Всевышний не направил вас сюда вовремя!
Купец дотронулся до раны на голове и тут же отдёрнул руку: прикосновение вызвало нестерпимую боль.
— Не волнуйтесь, это всего лишь лёгкое ранение. Скоро ваша рана заживёт, — успокоил его Герольт. — Какое-то время у вас будет болеть голова, но только и всего. Скажите, где в доме можно найти чистые платки. Мы очистим вашу рану и наложим повязку, чтобы она не воспалилась.
— В одном из ящиков на телеге лежат простыни и скатерти, дорогой господин тамплиер! В сундуке с цветной росписью, — сказал Гюстав Гранвиль и озабоченно посмотрел на телегу. — Но скажите, как Беатриса? Что эти негодяи сделали с моей старшей дочерью?
— Можете быть спокойны. Не случилось ничего, что могло бы повредить её доброму имени. Она храбро защищалась. Можете гордиться ею, господин Гранвиль, — заверил Герольт купца. Ведь обесчещенную дочь купца могло ожидать печальное будущее.