Падение Арконы
Шрифт:
Помню, один хитрый грек, Питий из Мессалии, здорово нажился, продавая электрон. А произошло то лет за триста лет до Распятого Бога...
– поучал дед.
– Елки-палки, а и то верно! Чего-й то там читал и я!
– подумал Игорь.
– Звали море мы затем - Варяжским или, просто, Холодным, - не унимался Олег, - Ружный, Руян, Рюген с малых лет известен каждому русскому по былинам да заговорам древним. Это Буян, здесь наши боги зачали первого человека.
Старик закашлялся, встал, подошел к столу и отхлебнул из крынки. Крякнул, огладил бороду с проблесками
– Вот это номер?!!
– восхитился Игорь, - Так ты, дед, язычник, каких поискать!? Здорово!!!
– Не надо ругаться! Язычниками нас попы прозвали, а греки - варварами. Я - не просто "язычник", мой дорогой.
Я - последний из древнего рода волхвов!
– продолжил Олег, затем, немного помедлив, добавил уже более миролюбиво.
– И не смотри на меня, как свинья на окорок, все-таки я тебя подлечил малость, не в пример городским умникам.
– Да нет, я ничего...
– пробормотал Игорь смущенно.
Дед и впрямь выглядел убедительно.
– Не понимаю, что тебя так удивило?
– сказал он, - Вроде бы и Горянкой занимался... Видать, забыл, кто ты есть на самом деле... Так. время приспело освежить память!
Парень, давно смирившись с тем, что Олег все про него знает, не ответил. Он хотел было уточнить, мол, школа, хоть и построена на принципах общины, спортивная. А толком сведущи в хитросплетениях язычества разве что мастера Старшего круга, да и то, в теории. Волхвы казались Игорю чем-то величественным, но абстрактным, даже несмотря на собственные экспедиции последних лет.
Но дед, видать, и об этом догадался. Мало их осталось-то, настоящих...
– А в детстве ведал! Вспомни, как рос в этих лесах! Все было иным. Детский ум гораздо пытливее взрослого - ему открыто многое. Ты умел разговаривать с деревьями и ручьями.
Помнишь, как припадал сердечком к сырой земле, а ночами смотрел в звездное небо? Сейчас твой разум замутнен, но я очищу его. Ты слушай, Ингвар, и спи, слушай, и спи...
В самом деле, через несколько мгновений Игоря опять потянуло в сон, парень клюнул носом, а еще через минуту глаза сами собой закрылись, и он провалился в сказочную небыль.
Это было как тысячелетнее кино, склееное из многих отрывков таинственным оператором:
Сначала руги отражали набеги киммерийцев, затем бились с кельтами. Аркона превращалась в крупнейший град Балтии...
Эллины да финикийцы называли наших пращуров венетами, а янтарь, за которым они ездили до самого устья Вислы - северным златом. И вели руги оживленную мену с самим Карфагеном...
Снова кровавая сеча - Лес бъется со Степью, изнемогая в этой жестокой борьбе венеты побеждают кочевников.
И велика цена свободы - погибает светлый князь Арконы, погибает, дабы обрести бессмертие Так вожди сами становятся богами. А храм лучезарного сребролукого Световита превращается в кузню боевых искусств Рутенского брега... Святилище острова Буян. Волхвы хранят вековую мудрость народа со времен гибели загадочной Атлантиды, с самого Первого Потопа, как завещали праотцы...
Сюда, в Порусье,
Как рвется непрочная пленка кинофильма, так можно нарушить связь времен! Сокровища ведической культуры, неповторимые произведения искусства и письменности - все погибло в огне пожарища. Есть лишь одна религия, и Бог ее заставляет попирать богов чужих! Славно потрудился Добрыня со племянничком Володимиром.
Кто сожжен, а иного волхва на кол посадили. Плачь, Земля Русов! Но слезами горю не помочь! Потомкам славных русичей кропотливо восстанавливать порушенное.
Честь тебе, грек Иоаким! Хоть и сотворил Новгородский епископ немало зла. "Спасайтесь, ученые люди!
– молвил он волхвам, - Бог вам судия!"
Кто предупрежден - тот вооружен. Три корабля наняли волхвы. Три свейских дракара увозили их прочь от земли Хольмградской, где братья братьям устроили кровавую баню. Лета девятьсот восемьдесят девятого от рождения Христа изгнанники ступили на брег священного острова, где холодные воды Варяжского моря бьются о пристань Ральсвика...
А Русь крестилась.
Свеи издревле звали нашу землю Гардарикой - страной городов. Высоко в небо, к самому Роду вознеслись купола храмов, символы детородного начала. Теперь маковки увенчали крестами. На чем крест ставите? Рогатые земные божества в одночасье стали чертями. Ни Велеса, ни Макошь - норну главную не помиловали. На Крите христиане истребили быков за то, что рогаты, а на Руси вырезали ученейших мужей за то, что умны. Аркона держалась еще сто восемьдесят лет, взирая, как гибнут один за другим древние славянские города, последние ведические святилища. Роги и руги, русины и марось, херуски и марусаки, но все они - русы...
Дреждан на Лабе - город полабский. Рерик - варяжский, сожгли и его коварные даны. Любич - град ободритов. Зря породнился Мстивой с Харольдом Гормсоном. Генрих Немецкий взял на копье лужицкий Торнов. Пал Ратибор, что на Водре. Разграблен Ретринский Храм Радегаста - то император Лотарь мечом насаждает любовь да всепрощение. Родсток и Старград горят. И онемела земля...
Есть лишь один Бог, во имя которого уничтожены сотни тысяч язычников! Пламя на площади перед гитлеровским Рейхстагом сродни тем кострам, на которых семьсот лет подряд жгли еретиков и языческие святыни.
Вот уже и над Буяном простерлась ночь.
* * * - И еще поведаю тебе, Ингвар! Кто-то очень не хотел, чтобы ты попал на остров. Знают - там место святое.
Мало ли что!? Вдруг, прозреешь, а с пробуждением обретешь мощь древнего бога. Молчат отцы исторической науки. Но разве можно превозмочь ту Силу, что копится тысячи лет? Разумели пращуры, где и как надо строить! Тайное станет явным... Потомок Славена, основателя Новагорода, Избор, заложил под Псковом крепость малую. Старый Изборск ныне. Выпадет случай - съезди, посмотри! Мощь небывалая так и вздымает к Сварогу.