Падение царского режима. Том 2
Шрифт:
Председатель. — Что значит: «говорили»? Вы, как петербуржец, я, как россиянин, — мы знаем, как надо расшифровать это: какие силы, главным образом, провели Беляева?
Андроников. — Он был очень дружен, т.-е. не дружен, а знал хорошо Танеева. К Беляеву хорошо относился Воейков, который мне говорил, что это хороший работник… Затем, кто его провел в последнее время? — я достоверно не знаю, но знаю только, что я лично о нем очень часто говорил Воейкову… Очень много про него говорил и другим, писал в Ставку про него — генералу Кондзеровскому… И затем, даже не помню, писал ли я генералу Алексееву…
Председатель. — Маленький вопрос, который интересует комиссию и касается вас лично. Скажите, пожалуйста, каковы были ваши денежные средства?
Андроников. — Я имел от родственников… так сказать получал… А затем, впоследствии, у меня было несколько хороших, больших государственных дел… Последнее мое большое дело, это — дело оросительное предприятие, которое возникло по моей собственной инициативе, когда я просил еще министра Редигера… У меня от родственников кое-что оставалось. Эти средства были ограничены, но они все-таки были… И на них я жил…
Председатель. — Значит, эти государственные дела не имели отношения к вашим личным средствам?
Андроников. — Несомненно они, так сказать, все эти дела давали мне возможность жить гораздо лучше, чем я жил бы на свои скромные средства… Вот это оросительное предприятие, — если разрешите о нем, — оно было в самом начале; но это — многомиллионное дело в будущем! Я имел по этому делу соглашение с банком и кредиты…
Руднев. — А за то, что вели это дело, вы ничего не имели?
Андроников. — Оно еще не было организовано, но я участвовал в нем…
Руднев. — Не вносили никакого капитала?
Андроников. — Я внес свой труд… Я ездил, я вступил с банком в такое соглашение, что я в этом деле участвую и получаю.
Председатель. — На вашей записке значится, что вы чиновник особых поручений при святейшем Синоде…
Андроников. — Я хочу сказать, как это состоялось… Когда, при министерстве Маклакова, я был отчислен за то, что ничего не делал в течение 18 лет (я приписываю это Палеологу), я обратился к Саблеру или, вернее, я показал Горемыкину бумагу и сказал: «Что мне делать?» Он сказал: «Хотите, я вас причислю к себе?». Я просил этого не делать. Мы догадались, что лучше всего Саблеру причислить меня к святейшему Синоду… Саблер мне ответил, что — с удовольствием. Я поставил только условие, чтобы это не было ограничением моей деятельности, чтобы это меня ничем не связывало…
Председатель. — Скажите, пожалуйста, в чем же заключалась основная ваша деятельность? Кем вы сами себя считали или хотели, чтобы вас считали? И какой именно вашей деятельности могло мешать состояние чиновником особых поручений при Синоде?
Андроников. — Во-первых, у меня в голове было издание журнала… Я хотел посещать всех министров,
Председатель. — Позвольте вам прямо поставить вопрос: в чем заключалась ваша деятельность? Кто вы?
Андроников. — Я ответил бы: человек, гражданин, желающий как можно больше принести пользы…
Председатель. — Это в сфере субъективной, в сфере идеалов. А конкретно, — кто вы? Какова ваша деятельность?
Андроников. — Это очень трудно… Я себе задавал часто этот вопрос и отвечал: «Благодатью божиею, я есть то, что есть: человек, в настоящем смысле этого слова, но интересующийся всеми вопросами государственной жизни, близко принимающий все и желающий принести как можно больше пользы!»
Руднев. — Когда вы журнал начали издавать?
Андроников. — Только в прошлом году. Но желание было уже давно!
Руднев. — Скажите, чем занимались вы, кроме журнала, до 1916 года?
Андроников. — Я занимался… меня интересовали все вопросы, касающиеся, так сказать…
Руднев. — Но как вы реализировали свой интерес к различным вопросам? Вы помещали свои статьи в журналы — корреспондентом были? Вы имели средства только от родственников — на что же вы жили? Ваша квартира была велика?
Андроников. — Я жил очень скромно в гостинице Бельвю 18 лет, в очень скромном номере…
Руднев. — Сколько вы платили?
Андроников. — Я не знаю: 3 рубля — 90 рублей в месяц — в этом роде… 100 рублей с чем-то в месяц… Я очень скромно жил…
Иванов. — Вы изволили сказать, что вы поставили условие, когда вы просили место чиновника особых поручений при святейшем Синоде, чтобы это не мешало вашим занятиям, чтобы не мешало вам посещать министров… Что это за занятие: посещение министров? Я не понимаю, что это значит: посещение министров? Может быть, вы немного это поясните?…
Андроников. — Вообще, был целый ряд государственных деятелей и министров, которые меня интересовали и у которых я бывал…
Иванов. — С какой точки зрения они вас интересовали?
Андроников. — Исключительно, как люди, поставленные у власти, могущие принести огромную пользу или большой вред!… И мне хотелось, в большинстве случаев, открывать им глаза на целый ряд неправильностей, которые, может быть, так или иначе до них не доходили, но о которых я слышал…
Иванов. — Т.-е. помогать им в управлении?
Андроников. — Это слишком широко — в управлении!… Но, во всяком случае, по целому ряду разговоров и ходатайств, которые у меня были, я иногда открывал глаза на целый ряд неурядиц… Словом, я чувствительно относился ко всем язвам общественной жизни…
Иванов. — Не содействовали ли вы в той или иной мере назначениям?
Андроников. — Нет.
Иванов. — В прошлом показании вы изволили говорить, что указывали: можно назначить такого-то и такого-то…