Падение царского режима. Том 3
Шрифт:
Щеголев. — Скажите пожалуйста, вы говорили ранее, что имели личное свидание с Петровым. Где же? — В Петербурге и Саратове?
Герасимов. — Нет, нет, только в Петербурге. В Саратове я совершенно не был.
Щеголев. — В Петербурге? Где же?
Герасимов. — Квартира была на Пантелеймоновской улице. Я не знаю, это наверное конспиративная квартира была.
Щеголев. — Скажите пожалуйста, вы здесь на Пантелеймоновской улице один раз с Петровым
Герасимов. — Всего виделся с ним, когда он приехал из Саратова, раза три не более. Туда же приходил Долгов.
Щеголев. — В ресторанах вы с ним не встречались?
Герасимов. — Боже сохрани! Он написал брошюру, в которой он это говорил. Но я ни с одним сотрудником в ресторанах не бывал.
Щеголев. — А что же говорил о Петрове Доброскок? Он вам передал записку от него. Что он при этом говорил от имени Петрова?
Герасимов. — Что Петров просит видеться со мной, а по какому поводу — ничего не говорил.
Иванов. — Когда Петров был в Саратове и когда вы и другие заинтересовались им как лицом нужным?
Герасимов. — Я им не интересовался.
Иванов. — Кто сообщил о том, что он может быть полезным?
Герасимов. — Это сообщил департамент полиции.
Иванов. — Словом, вам сообщили о том, что Петров может дать некоторые сведения, вообще может быть полезным, как вы говорили, «в боевом деле». Он тогда затруднен был в выезде оттуда, или нет? Не было ли переписки о том, как бы устроить, чтобы он мог уехать оттуда?
Герасимов. — Откуда?
Иванов. — Из Саратова в Петербург. Была такая переписка или нет?
Герасимов. — Семигановский оказал содействие.
Иванов. — К каторжным работам не был приговорен тогда Петров?
Герасимов. — Не знаю.
Иванов. — Вы этого не знаете?
Герасимов. — Нет.
Иванов. — Не знаете ни о какой переписке относительно необходимости его освобождения? Откуда он в Саратов приехал? Что он в Саратове делал?
Герасимов. — Он приехал с организацией.
Иванов. — С организацией?
Герасимов. — С организацией, которую ликвидировали. Я не знаю.
Иванов. — Может быть, мы о разных личностях говорим. Под какой фамилией Петров был у вас. Не назывался ли он Филатовым?
Герасимов. — Не знаю, не помню.
Председатель. — Вопрос заключается вот в чем: постарайтесь припомнить, не ездили ли вы сами в Саратов?
Герасимов. — Нет.
Председатель. — Другой вопрос. Не известно ли вам, что Петров к этому времени
Герасимов. — Нет я даже не знал, кто такой Петров.
Председатель. — Как же вы не знали! Раз вам, как человеку опытному в своей области, дается поручение.
Герасимов. — Точно так. Войти с ним в соглашение.
Председатель. — Для того, чтобы исполнить это поручение, разве вы не должны были ориентироваться относительно личности данного человека?
Герасимов. — Я думаю, в показании он сам сказал, осужден он или нет. В показании наверное все сказано, — хотя бы даже я и не знал. Я теперь не припомню. Если, действительно, он был до Саратова осужден в каторгу, то, несомненно, он написал об этом, потому что он все писал и всем эти показания показывал. Это не было секретом ни для Столыпина, ни для Трусевича.
Председатель. — Его Виссарионов не допрашивал?
Герасимов. — После взрыва. Как же! это целое дознание было.
Председатель. — И делал соответствующий доклад Курлову?
Герасимов. — Все старались, допрашивали, виделся я с ним, в ресторанах или нет, лакеев всех допрашивали, но клянусь богом, клянусь честью, что после я с ним уже не виделся.
Председатель. — Теперь вот что. Вы упомянули как-то мельком, что Азеф сказал вам о том, что лейтенант флота Никитенко интересуется вопросом о связях в Царском Селе. Вы не помните, не вошли ли вы по этому поводу в сношение с полковником Спиридовичем?
Герасимов. — Позвольте доложить. Летом 1907 года Азеф мне сказал, что какой-то знакомый, не помню, назвал ли он его или нет, передал ему, что в Петербург приехал лейтенант Никитенко, который организует покушение через охрану в Царском Селе.
Председатель. — Организует покушение на кого?
Герасимов. — На царя. Через охрану. Пытается по крайней мере. Вот все, что он мне сказал. Никитенко проживал в Петербурге; конечно, за ним было установлено наблюдение; приводили, уводили и т. д. Круг его знакомства небольшой; выяснилось, что один нелегальный был. Однако, указав такие сведения, мы дальше не пошли. Одно наружное наблюдение было — водили, выводили и больше ничего. И это дело должно было быть прекращено, если бы не открылся новый фактор в этом деле — казак-конвоец.
Председатель. — Но позвольте, еще другой фактор в этом деле был — полковник Спиридович. Это поважнее казака какого-нибудь.
Герасимов. — Нет, не полковник Спиридович, а Дедюлин вызвал и сказал, что здесь есть казак-конвоец Ратимов, который с кем-то виделся, — словом, что кто-то уговаривает его на покушение в Царском Селе.
Председатель. — Это было уже после того, как вам Азеф сказал?
Герасимов. — Это было накануне прекращения наблюдения за Никитенко. Мы дальше не пошли; ходим, водим, наблюдаем.