Падение царского режима. Том 3
Шрифт:
Председатель. — Что же отвечал вам бывший император, когда вы докладывали о невозможности допускать в государственную жизнь какого-то проходимца?
Воейков.— Я так не указывал. Я говорил, что, по моему мнению и по мнению общества, этот человек не достоин приема, но встречал холодный ответ: «Мы можем принимать, кого хотим». А с государственной точки зрения я затруднялся, потому что достаточно не знал этого.
Председатель. — Говорили вы, что, по вашему мнению, и столь внешне затронутый вопрос серьезен, потому что дискредитируется личность главы верховной
Воейков. — Да; когда до меня дошли сведения, что это проникло в армию, я говорил еще с протопресвитером Шавельским, с генералом Алексеевым, с Кауфманом и просил, чтобы они говорили прямо государю; и я знаю, что они говорили.
Иванов. — Вы можете рассказать обстоятельства удаления Кауфмана из Ставки?
Воейков. — Это было результатом моего с Кауфманом разговора, так что, отчасти, лежит на моей совести; возвратясь из поездки, он рассказал мне все, что слышал, что говорят о Распутине в армии, и убеждал доложить государю. Я говорю: «Лучше вы сами доложите государю». Он доложил. Государь сказал, что он суется не в свое дело, что это не относится к Красному Кресту, и предложил Ильину быть лицом, заменяющим Кауфмана.
Председатель. — Чем вы объясняете такое влияние Распутина на бывшего императора и императрицу?
Воейков. — Очень просто. Это был гипнотизер, каких у нас очень много; у нас в деревне, в Пермской губернии, был мужик Михайлов. [*] Он был совершенно на том же положении, что и Распутин. Все помещицы считали — раз он что-нибудь сказал — кончено, это был закон для них; на мужчин это не так действовало.
Председатель. — Чем же вы объясняете влияние на императора?
Стран. 63, св. 17 стр.
«в Пермской губ.», надо: «в Пензенской губ.».
Воейков. — Влиянием ее величества.
Председатель. — Так что, по вашему мнению, Распутин действовал на императора не непосредственно, а через царицу?
Воейков. — Да. Ввел его великий князь Николай Николаевич. Анастасия Николаевна, до свадьбы, была подругой государыни императрицы. Анастасия Николаевна и Милица Николаевна устроили въезд Распутина во дворец. Они жили в Сергиеве, близко от Петрограда, он к ним ездил; это еще не все, там были еще разные темные личности, всякая публика проходила через Николая Николаевича.
Председатель. — Зачем же было Николаю Николаевичу в царскую семью допускать таких лиц?
Воейков. — Он делал это, чтобы пользоваться влиянием, или — по непониманию; его заставляли делать Анастасия Николаевна и Милица Николаевна. Когда Николай Николаевич ввел Распутина во дворец, в год своей свадьбы, случилось самое большое несчастие, наследник заболел, Распутин сотворил молитву, и наследник поправился; это и было началом влияния Распутина.
Председатель. — Вы, как близко стоявший, можете выяснить весь ход политической игры,
Воейков. — Распутин всегда производил на них впечатление старца богомольного, они видели в нем единственного человека в России, им преданного; он проводил свои идеи и рекомендовал своих лиц.
Председатель. — Каковы же были формы общения этого проходимца с бывшей императрицей и с Вырубовой?
Воейков. — Они совершенно искренно, я в этом убежден, верили в его святость, относились к нему, как к православному — ведь это рекомендация Питирима и Варнавы; они действительно верили, что этот человек им предан.
Председатель. — Как вы лично относились к Распутину?
Воейков. — Никак. Он порывался ко мне, я раз имел случай его встретить, видел его пять минут у Вырубовой. Я случайно зашел днем, и мне было неудобно сразу уйти. Я на него посмотрел, вижу — простой человек, который все время держит себя невоспитанно; я посидел пять минут и ушел. Второй раз я видел его в коридоре, в больнице. Третий раз — после крушения поезда с Вырубовой; я вошел к ней в дом в одно время с ним. Я взял фуражку и вышел. Всего три раза в жизни я видел Распутина. Чтобы позировать, что он со мной в хороших отношениях, он иногда писал мне записки с крестиком: «Дорогой мой…» и т. д.
Председатель. — Там был крестик с буквами Х. В. — Христос воскресе?
Воейков. — Затем, он присылал ко мне просителей, я ни одного просителя не принял; только двух девочек Полятус, меня просили заплатить за них в гимназию; ну я заплатил.
Председатем. — Скажите, что же делал Распутин у царицы или у Вырубовой, в присутствии царицы?
Воейков. — Я ни разу там не был. Всегда отклонял всякие разговоры, всегда говорил, что он их подведет.
Председатель. — Вы ни разу не были, но вы, вероятно, составили себе представление?
Воейков. — Мое убеждение лично, что ее величество смотрела на него, как на святого человека… Она всегда таких любила. Появился раз босоножка в Царском Селе, просил посох. Она подарила ему, как святому человеку, простой посох, он выругался и бросил.
Председатель. — Вы не считали Распутина хлыстом?
Воейков. — Нет, я его просто считал жуликом, а хлыстом не имел оснований его считать.
Председатель. — А вы интересовались хлыстовщиной?
Воейков. — Нет.
Председатель. — Почему же к вам попала эта статья Гофштеттера?
Воейков (смотрит рукопись). — Я не помню ее. Ко мне масса поступала таких бумаг, я даже их не читал.
Председатель. — А не знаете, г-жа Вырубова интересовалась этой сектой?
Воейков. — Когда ее привезли после крушения поезда, голова была пробита, рука вывернута, нога представляла собой мешок с костями; надежды на выздоровление не было почти никакой; Распутин приехал, помолился, и она безусловно верит, что по его молитве она поправилась.