Падение царского режима. Том 4

Щеголев Павел Елисеевич

К этому же первому периоду относится и последовавшее затем охлаждение отношений наших к князю Андроникову. Когда кн. Андроников сыграл главную роль в нашем назначении и искренно помогал нам в первых наших шагах более близкого сближения с Распутиным и А. А. Вырубовой, то он просил А. Н. Хвостова, поддерживая его в необходимости иметь в министерстве своих людей, дать некоторые назначения и служебное движение близким к нему, князю, людям: Драгомирецкому, полк. Балашеву, Евреинову (служившему в градоначальстве), Манжевскому [*] и нескольким еще чиновникам (я теперь не припоминаю — кому, но занимавшим невидное служебное положение) и настаивал на уходе в особенности вице-директора департамента общих дел Палеолога, директора департамента духовных дел Менкина и петроградского градоначальника кн. Оболенского (товарища князя по пажескому корпусу), с которыми у него по различным поводам существовали неприязненные отношения. Затем кн. Андроников настойчиво домогался, чтобы при назначении на видные посты по центральным учреждениям министерства внутренних дел А. Н. Хвостов советовался с ним и ему заранее говорил о своих кандидатах; в особенности кн. Андроникова интересовали два назначения на должность директора: по департаменту общих дел, за уходом Волжина, и по департаменту духовных дел иностранных исповеданий, где князю хотелось иметь людей, с которыми он был бы близок или мог войти в хорошие отношения. Такие притязания князя совершенно

не устраивали А. Н. Хвостова и несколько разбивали мои предположения; но, зная характер князя, я рекомендовал А. Н. Хвостову быть очень осторожным в тех случаях, где кн. Андроников будет проявлять большую настойчивость, и удовлетворять его просьбы только постольку, поскольку это будет отвечать нашим видам, так как в среду министерских чинов уже проникли слухи о влиянии князя на нас, не без участия в этом самого князя и Драгомирецкого, слухи, породившие различные толки, недалекие от истины, и началось к князю хождение чиновников, искавших его у нас поддержки.

Стран. 210, сн. 2 стр.

«Манжевскому», надо: «Можаровскому». [В оригинале это примечание расположено в 7 томе. — В.М.]

Назначение Балашова устраивало А. Н. Хвостова, хорошо знавшего этого офицера по Нижнему Новгороду; уход Менкина, против которого интриговал Драгомирецкий, открывал А. Н. Хвостову возможность провести своего кандидата — старого его товарища по лицею — воронежского губернатора Петкевича, моего хорошего знакомого и сослуживца по Ковенской губернии, а за Евреинова просил тоже и товарищ министра кн. Волконский, оставлению которого в министерстве, по соображениям средостения кн. Волконского с многими из видных деятелей Государственной Думы, мы придавали большое значение. Эти просьбы были в скором времени удовлетворены, и это князя успокоило; что же касается Драгомирецкого, Палеолога и кн. Оболенского, то здесь произошло столкновение различных причин, вытекавших из существа положения каждого из нас.

Относительно кн. Оболенского, ставленника Маклакова и товарища ген. Джунковского по Преображенскому полку, ни я, ни А. Н. Хвостов по многим соображениям не хотели исполнить просьбы кн. Андроникова; что же касается Палеолога, то в данном случае желания кн. Андроникова сходились также и с желанием А. Н. Хвостова, который как ему, так и бывшему директору департамента общих дел Арбузову не мог забыть отношения к себе со стороны департамента общих дел вообще, а в особенности в вопросе о пожаловании ему, Хвостову, после продолжительного состояния в должности губернатора, одинаковой награды с его полициймейстером и их личных приемов его, когда он посещал департамент общих дел. Я же с Палеологом был в давних хороших отношениях. Поэтому, благодаря моему усиленному настоянию, А. Н. Хвостов изменил свое первоначальное намерение и предложил дать Палеологу назначение в провинцию на административный высший пост, о чем и было объявлено Палеологу и. д. директора департамента общих дел Шинкевичем; это уже кн. Андроникову не понравилось, но все-таки особенно его не задело. Но оказалось, что такое назначение совершенно не устраивало Палеолога не только потому, что он никогда не служил в провинции и не хотел расстаться с Петроградом, где уже семейно устроился, но вследствие его болезни, требовавшей серьезного лечения на юге. В виду этого, когда он мне объяснил все эти причины и я увидел его болезненное состояние в этот период, я упросил А. Н. Хвостова, в личное мне одолжение, назначить Палеолога членом совета и, чтобы не смущать кн. Андроникова, дать Палеологу командировку на юг, по наблюдению за движением дел в губернских учреждениях по ликвидациям немецких земель в числе других чинов совета [*] министерства, командированных нами тогда с этой целью в места немецкого землевладения. А. Н. Хвостов, после трехдневных просьб моих, согласился на мое предложение, и оно было проведено в срочном порядке. Хотя и кн. Андроников и Палеолог, который был, по моему намеку, у князя, и помирились, но старых отношений у них не восстановилось, и этого назначения, дававшего Палеологу служебное повышение, кн. Андроников потом не мог мне забыть и часто его мне вспоминал.

Стран. 212, сн. 25 стр.

«чинов совета», надо: «членов совета». [В оригинале это примечание расположено в 7 томе. — В.М.]

Но еще большее осложение с кн. Андрониковым произошло в вопросе о назначении Драгомирецкого. Драгомирецкий — выходец из Галиции; он был одним из старейших служащих департамента духовных дел иностранных исповеданий, знал хорошо департамент и его дела, был исполнителен, умел всегда сохранить свое служебное доминирующее положение в департаменте при многих директорах с различными характерами и взглядами, в том числе и при Менкине, который даже и не знал об обиде, нанесенной им Драгомирецкому в деле юбилея последнего; был конспиративен, но давал понять сослуживцам о своих влиятельных знакомствах и любовью своих подчиненных и сослуживцев не пользовался. С кн. Андрониковым Драгомирецкий был связан узами давних отношений; от него кн. Андроников знал многое из жизни министерства внутренних дел и высших чинов министерства, он же был правой рукой князя во всех делах последнего и составлял князю его записки, о коих я упоминал раньше. Поэтому понятно было, а мне, как знавшему эти отношения, в особенности, желание кн. Андроникова дать служебное движение Драгомирецкому; при этом кн. Андроников просил о назначении Драгомирецкого на вакантную должность вице-директора, с поручением Драгомирецкому немедленно же вступить, после ухода Менкина, в отправление обязанностей директора. Кн. Андроников, как я думаю, лелеял надежду, что деловитость Драгомирецкого, а затем и влияние его, князя, помогут назначению Драгомирецкого впоследствии на пост директора этого департамента; поэтому князь особенно настойчиво торопил А. Н. Хвостова с этим назначением. А. Н. Хвостов в моем присутствии обещал ему исполнить эту просьбу, и мы уже поздравили Драгомирецкого на квартире кн. Андроникова с этим назначением.

Однако приехавший затем, по нашему телеграфному вызову, в Петроград Петкевич нарушил все планы кн. Андроникова. Когда кн. Андроников узнал от Драгомирецкого о составлении всеподданнейшего доклада по поводу назначения Петкевича директором департамента духовных дел иностранных исповеданий, то высказал А. Н. Хвостову, повидимому, со слов того же Драгомирецкого несколько соображений против Петкевича; но увидев, что последний близок не только А. Н. Хвостову, но и семье дяди А. Н. Хвостова, князь с этим назначением должен был примириться и только настаивал на скорейшем назначении Драгомирецкого. На одном из этих соображений и я также останавливал внимание А. Н. Хвостова, когда А. Н. Хвостов мне заявил о своем желании назначить Петкевича на эту должность, — это то, что Петкевич в молодости переменил несколько вероисповеданий: родившись в католической семье, он перешел в лютеранство, а затем уже, будучи в лицее, в православие. Поэтому я рекомендовал А. Н. Хвостову Петкевича, который хорошо знал крестьянский вопрос, как по службе своей во 2 департаменте сената, а затем по должности в Ковенской губернии мирового посредника, предводителя дворянства

и председателя съезда мировых посредников, а впоследствии непременного члена губернского присутствия, назначить на должность управляющего земским отделом, которая предстояла к открытию, в виду желания Литвинова уйти в сенат. Но А. Н. Хвостов, предложил [*] провести ряд работ законодательного характера по департаменту духовных дел иностранных исповеданий по реформе лютеранских немецких приходов и др., я, зная работоспособность Петкевича, остался при своем первоначальном решении. Когда же Петкевич познакомился с чинами департамента, из которых он некоторых и ранее знал, с обстановкой взаимных отношений служащих в департаменте и получил от меня ближайшие сведения о Драгомирецком и его роли при кн. Андроникове, то он начал настойчиво просить А. Н. Хвостова устроить Драгомирецкого иначе, но дать ему, Петкевичу, возможность выбрать из состава служащих более отвечающего его требованиям вице-директора как его ближайшего сотрудника и остановил свой выбор на двух: Петрове (впоследствии назначенном при мне членом совета, а потом сенатором, брате одного из воспитателей наследника) и Тарановском, моем сослуживце по виленскому генерал-губернаторскому управлению, которого знал и Петкевич, также служивший в пределах этого генерал-губернаторства. В виду этого было предположено назначить Драгомирецкого, занимавшего должность V класса, на должность IV класса или чиновником особых поручений или членом совета, по его выбору, и увеличить ему из сумм департамента содержание и таким путем, хорошо его устроив, устранить его из департамента духовных дел иностранных исповеданий.

Стран. 213, сн. 10 стр.

«предложил», надо: «предположил». [В оригинале это примечание расположено в 7 томе. — В.М.]

Когда об этом А. Н. Хвостов сказал приехавшему к нему на квартиру кн. Андроникову, то тот так разволновался, что с ним сделался истерический припадок. Он начал упрекать А. Н. Хвостова, а заочно и меня, в том, что мы нарушаем наш контракт с ним, и стал угрожать тем, что он расшифрует все наши планы Распутину, А. А. Вырубовой и Воейкову и, несмотря на успокаивание его Хвостовым, холодно простившись с ним, уехал. Тогда в свою очередь встревожился и А. Н. Хвостов; немедленно попросив меня по телефону приехать к нему, А. Н. Хвостов, когда я вошел к нему, рассказал мне в подробностях, что произошло у него с князем, и поручил мне этот инцидент как-нибудь уладить. Я поехал к князю. Действительно, я до того времени никогда не видел его в таком состоянии, как я его застал. Князь был сильно задет, повторил мне те же упреки, указал на свои заслуги не только в деле нашего назначения, но и в осуществлении всех наших планов, и хотя я ему доказывал, что наше предложение Драгомирецкому должно более устраивать последнего и в служебном (должность вице-директора V класса) и в материальном, отношениях, но князь на этот раз был неподатлив и только на другой день, когда я снова посетил его, получив от А. Н. Хвостова директивы согласиться на требования князя и ему об этом сказал, состоялось наше примирение, обрисовавшее характер князя. Для меня и теперь не ясно, какие мотивы были у Драгомирецкого при отказе от наших во всех отношениях его устраивавших предложений, заставившие его давить в этом направлении на князя, проявившего в этом деле такую особую настойчивость.

Этот инцидент показал А. Н. Хвостову, поскольку надо считаться с кн. Андрониковым в тех случаях, когда он чего-либо настойчиво добивается, и, поэтому, Хвостов при первом же свидании с князем наружно постарался сгладить взаимный осадок горечи. Назначение Драгомирецкого последовало немедленно и, в виду отъезда Петкевича в Воронеж для перевезения семьи, Драгомирецкому был сейчас же дан ордер на управление департаментом но, чтоб не обидеть старейшего чиновника по департаменту, во всех отношениях достойного человека Петрова, было испрошено в скорости назначение последнего на должность члена совета. Я не буду говорить об отношениях затем Драгомирецкого к его двум конкурентам, выставленным Петкевичем и мною поддерживаемым; но скажу только, что кн. Андроников с этого времени, пользуясь сведениями Драгомирецкого, наружно установившего корректные отношения с Петкевичем, все время и после нашего ухода при Штюрмере и Протопопове относился критически к деятельности Петкевича вплоть до внезапного удаления Петкевича от должности при Протопопове, который, несмотря на мои просьбы, мне не сказал о причине ухода Петкевича и, назначив директором своего старого знакомого члена совета Харламова, дал, исключительно только по моему ходатайству, сверхштатную должность IV класса Петкевичу, хотевшему снова вернуться в провинцию на должность губернатора.

Правда, при Протопопове состоялся также и уход Драгомирецкого из департамента духовных дел. Сначала Протопопов предложил Драгомирецкому уйти в отставку с хорошим пенсионным окладом, и когда я спросил, чем вызвано такое предложение, то Протопопов мне сказал, что полученными им сведениями о Драгомирецком от органов контр-шпионажа; но затем Драгомирецкий, которого я видел впоследствии в приемной Протопопова, мне говорил, что эти сведения относились к его однофамильцу и что это было выяснено будто бы Протопоповым. Во всяком случае увольнение не состоялось, а Драгомирецкий получил назначение членом совета министерства внутренних дел. В этот период кн. Андроников и Драгомирецкий обращались ко мне с просьбой похлопотать у Протопопова, но я его за Драгомирецкого не просил; сам же Драгомирецкий в этот период обращался за поддержкой к Распутину.

Я лично объясняю уход Драгомирецкого, главным образом, изменившимся уже при нас, а при Протопопове резко, отношением Распутина и А. А. Вырубовой к Андроникову и докладом нового директора, отрицательно к Андроникову относившегося. Затем, когда возник вопрос о замещении оставшейся после ухода Волжина вакантной должности директора департамента общих дел, то А. Н. Хвостов в моем присутствии заранее ознакомил кн. Андроникова с личностью его друга и бывшего сослуживца по министерству юстиции г. Шадурского, которого я до того не знал лично, старого сослуживца по тому же ведомству также и Кафафова. Это меня поразило, так как Хвостов охотно с первых же дней нашего сближения допустил по моему указанию к исправлению должности директора очень уважаемого как всем составом министерства внутренних дел, так и провинциальной администрацией, старого и опытного работника в департаменте общих дел, вице-директора Шимкевича, которого и А. Н. Хвостов, по предыдущей службе своей в министерстве внутренних дел, знал с лучшей стороны и хорошо к нему отнесся с первой встречи, так что у многих сложилось убеждение о естественном назначении Шинкевича директором. Кроме того А. Н. Хвостов, как член Государственной Думы, знал о том хорошем мнении, которым пользовался Шинкевич в думских кругах, в особенности в бюджетной комиссии, ценившей его труды по урегулированию сметных исчислений министерства внутренних дел.

Указывая мне и кн. Андроникову на своего кандидата на пост директора департамента общих дел, А. Н. Хвостов, помимо своих личных к нему симпатий, подчеркнул, что Шадурский поможет ему сойтись с лейб-медиком Федоровым, домашних врачом августейшей семьи, с которым Шадурский находился в самых лучших отношениях, чему А. Н. Хвостов придавал большое значение в виду особого к Федорову доверия со стороны государя, о чем он, Хвостов, слышал от Дрентельна, своего свойственника; при этом добавил, что, кроме того, зная и разделяя взгляды Шадурского, он имел в виду возложить на него, как на хорошего юриста, разработку двух законодательных предположений, им намеченных — по вопросу о борьбе с немецким засильем и по еврейскому вопросу.