Падение "черного берета"
Шрифт:
— Отдам совершенно бескорыстно, — говорил в трубку Брод, — правда, не всех, а только тех, кто вас интересует…исполнителей…Я не настаиваю, просто позвоню в милицию и тогда вам придется пару лет ходить на Лубянку, потому что это дело связано с международной преступностью… — Выслушав ответ, Брод мирно сказал: — Ладно, договорились, только давайте без сюрпризов…
Увидев Одинца, Брод окликнул его:
— Саня, берите с Карташовым Муху, латыша и отвезите их в парк «Дружбы». Это недалеко от Ховрино. Вдвоем с Мцыри справитесь или дать в помощь Валентина?
— А
— Соберем совет и решим — к Блузману их или в лосиноостровский чернозем…
— А может, их всех отдать сахарным деятелям?
— Ты слишком большой гуманист. Если отдадим всех, не будут отомщены Таллер и его люди. Нет, Саня, мы не должны забывать о чести. И судить этих обносков будем сами…
— О" кэй, тебе видней! Только лично я марать руки об эту падаль не собираюсь и, боюсь, Мцыри тоже…
— Ты только никогда ни за кого не расписывайся, идет?
— А я его хорошо изучил. Он был ментом и ментом остался.
— Жизнь диктует свои кодексы, кроме уголовного…Я тоже никогда не думал, что буду заниматься этим дерьмом…Пошли, только зря тратим время.
Уже в гараже Брод сказал Николаю:
— Заклей пасти латышу и Мухе, сейчас они поедут на свиданку.
Но когда их стали сажать в машину, Муха активно начал упираться и даже ухитрился ударить ногой Николая. Тот, едва сдерживая ярость, ответил тычком в челюсть и на миг Мухин потерял сознание. Когда очнулся, кричать уже не мог — на рот ему наклеили ленту, а ноги связали электрошнуром. Крастса тоже упаковали и бросили в кузов "шевроле".
В Ховрино, у Большого Голобинского пруда, их уже ждал «лендровер» и полуторка «газель» с брезентовым верхом. Встречали двое мордоворотов, мало чем по виду отличавшихся от Мухи и латыша. Когда их перенесли в кузов «газели», к Карташову подошел один из тех, кто был в "ровере".
— Братаны, — сказал он, — у меня завтра день рождение и это, — он указал в сторону "газели", — самый классный для меня подарок. Они, суки, прикончили моего шефа, прекрасного мужика и я их сейчас отправлю к нему на рандеву…
Это был кряжистый мужичок, в хорошем прикиде и по лицу никогда не скажешь, что пищевой рацион у него хоть в чем-то неполноценен. Он вытащил портмоне с серебряной монограммой и вылущил две стодоларовые купюры.
— Это вам, орлы, на упокой их души…
— Мы не пьющие, — сказал Карташов и включил зажигание.
— Суки, их не зря убивают, — сказал Одинец. — Но деньги, хоть и пахнут, а взять их надо было…
Когда они развернулись и стали выезжать на шоссе, до них донесся странный звук. Словно кто-то в пустую бочку бил колотушкой — буп, буп, буп…
— Прикончили, — сказал Одинец и нервно стал закуривать. — Стреляли явно из «макарыча» с глушителем…
— Скорее, из «ТТ», у «макарова» другой бой, более низкий… — Карташов открыл форточку, закурил.
— На Кавказе было куда безопаснее, чем здесь, в Москве. Кстати, давай, Мцыри, махнем в Сочи, там скоро открывается очередной кинофестиваль…Заклеим Кидман или… и морально реабилитируемся…
В Ангелово
Карташов заметил стоящую возле гаража большую швабру с намотанной тряпкой и змеей разлегшийся резиновый шланг, с помощью которого они обычно моют машины. Он поискал глазами следы крови, но цементный пол был чисто вымыт и благоухал шампунем.
Одинец смотрел туда же. Он вынул пачку сигарет, какое-то время постоял в задумчивости, подождал, когда выйдет из гаража Карташов.
— Ты заметил, какой тут порядок? — спросил Одинец.
Но Карташов, ни слова не говоря, направился в дом. В холле их встретила Галина.
— Где Вениамин? — поинтересовался Одинец.
— Они с Николаем поехали на Ткацкую, там у Блузмана возникли какие-то проблемы…Что вам, мальчики, приготовить на ужин — отбивную или пожарить цыпленка табака?
— Мне безразлично, — Одинца поташнивало.
Карташов вообще не ответил. Он смотрел на женщину и почувствовал, как она под его взглядом засмущалась, лицо ее покрылось румянцем.
— Пойдем, Мцыри, выпьем, — предложил Одинец и они, сняв у лестницы кроссовки, надели тут же стоящие шлепанцы, и бесшумно стали подниматься наверх…
— Через пятнадцать минут спускайтесь ужинать, — крикнула им вслед Галина и, стуча каблучками, направилась на кухню…
Полеты на батуте
После бурных событий, в которых так или иначе участвовал Карташов, наступила рутинная полоса. В первый же свободный день они с Одинцом отправились на Учинское водохранилище, прихватив с собой воды, кое-какой еды и сигареты. Но их ждало разочарование: дверь генераторной, где сидел Сучков, была распахнута и Одинец взял на себя роль эксперта по побегам. Он осмотрел запор и констатировал — металл проржавел и, видимо, не выдержал ударов ногами пленного.
— Тем лучше, — сказал Карташов, — баба с возу, кобыле легче.
— В принципе он нам не нужен. В записной книжке однозначно указаны его координаты и его подпольного водочника… Как его?
— Алиев, президент фирмы "Голубая лагуна"…
Вернувшись с водохранилища, они уселись за нарды и несколько часов провели в развлечениях. Однако вечером к ним поднялся Николай и в довольно жесткой форме отчитал за утреннюю отлучку. Недвусмысленно дал понять, что без его визы отлучаться за пределы Ангелово не рекомендуется.
Утром Карташова позвал Брод и дал, как он выразился, боевое задание. Надо было поездить с Галиной по магазинам — закупить на неделю продуктов и перевезти из Ангелово кое-какие вещи к ней домой. Карташов едва сдержался, чтобы не выдать себя. Его давняя и, казалось бы, несбыточная мечта побыть наедине с этой необыкновенной женщиной, неожиданно приобретала реальные очертания.
Они выехали в город на «ауди». Сначала в салоне царило молчание и только после того, как она сходила в Елисеевский магазин и вернулась оттуда с двумя большими пакетами, разговор возник сам собой.