Падение Дамноса
Шрифт:
— Я брат-сержант Юлус Феннион из Второй роты Ультрамаринов. Я урожденный воин, облаченный в благословленный Императором металл, носитель его гнева. Слишком долго вражеский гнет тяготел над вами. Этому пора положить конец. Здесь. Сейчас. На этих самых стенах, на этих площадях. Мои братья и я будем проливать кровь вместе с вами, и пусть эта кровь вернет вашу свободу. Не сдавайте свой мир без битвы. Покажите этим отродьям, что в вас тоже есть металл, металл Императора. Покажите им, что только мы вправе творить свою судьбу.
Юлус вытащил
— Дамнос не преклонится перед ними. — Мощь гремела в его голосе. — Мы не преклонимся!
Он воздел меч над головой, и все, кто слышал его, приободрились. Их страхи и тревоги, отчаяние и скорбь, снедавшие их души уже очень долго, унеслись прочь в порыве восторженных криков. Эхо отражалось от стен и баррикад. Это был призыв к оружию, возвещавший веру в то, что им так хотелось услышать.
— Ну и каково это было? — спросил он Фальку, когда крики поутихли.
Слегка дрожащими от переизбытка эмоций руками он взял микрофон и отдал его обратно бойцу с вокс-станцией.
— Бодряще.
Лик Юлуса был преисполнен мрачной решимости, когда он вновь обернулся к полю боя.
— Хорошо. Теперь я жду от них битвы.
Слова. Это были всего лишь слова, пусть даже громогласно и напыщенно сказанные самим Ангелом Императора. Аданар не мог думать по-иному. Его вера давным-давно осталась погребена под руинами дома вместе с его женой и дочерью.
Он бы и хотел восстать, вновь поверить в то, что на Дамносе сохранилось что-то еще, кроме смерти, но не мог.
Капрал Хьюмис, его новый адъютант, показался в поле зрения.
— Я слышу ликование.
Он стоял у плеча Аданара, повернувшись светившимся надеждой лицом к командующему. Надежда. Она способна убить человека. Она пожрет его изнутри, и он не осознаёт того, что он уже мертв, пока цепляется за нее. Но потом уже будет слишком поздно, останется лишь бродячий труп, тень, ждущая, пока Ад заберет ее.
— Это ложные надежды, Хьюмис, вот и все.
Капрал облизал пересохшие губы. Он был помощником Зонна меньше часа.
— Несколько слов способны поднять дух солдат на стене. Возможно, вдохновляющая речь...
— Не будет никаких речей. Никаких пустых слов.
— Но, командующий... Почему нет?
Испепеляющий взгляд Аданара заставил его замолчать.
Посмотрев в мертвые глаза своего командира, Хьюмис все понял.
— Потому что я не хочу лгать им, капрал. Не хочу и не буду.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Вот уже целую вечность тронный зал пребывал в запустении. Теперь от него остались лишь запыленные руины, чье прежнее великолепие давным-давно померкло, оставив после себя только воспоминания.
Старые статуи, обликом своим напоминавшие скелеты и сверх всякой меры украшенные всевозможными регалиями, расположились в альковах, сжимая в руках древние клинки. Единственным источником света были выгравированные на полу и на стенах
Анкх бродил по пришедшим в упадок залам и анфиладам, сам воздух которых был пропитан отчуждением. Его не удивляло, что Не-мертвый теперь избегает этих мест. Они несли воспоминания о давно ушедшем времени, об их прошлой жизни. Сахтаа стенал об утрате своей плоти и крови, подобно голодной, тронувшейся разумом собаке, и в своем недуге он был не одинок. Пороки и страдания терзали каждого некрона, по крайней мере тех, кто еще сохранил в себе искру разума и памяти.
На мгновение Анкх прыгнул вне времени, искривляя хронологию Вселенной и подчиняя себе ее законы. Он вновь оказался в чертогах воскрешения, на этот раз на самых нижних уровнях гробниц.
Недуг.
Всплывшее в подсознании слово принесло с собой что-то еще, что-то искаженное, неправильное. Он узнал издававшие приглушенное гудение саркофаги разрушителей. Эта порча, которую воплощали собой разрушители, была повсюду среди некронов. Анкх, возможно, даже посочувствовал бы им, если бы еще мог испытывать подобные эмоции. Фатализм, отрицание общих ценностей, граничащая с одержимостью вера в то, что единственное их предназначение — убивать, обособили разрушителей от всех остальных.
Безумие текло по их механическим артериям, посылало электрические импульсы по их силовым кабелям. Такова была судьба всех некронов. Они уродовали собственные тела, удаляя конечности и заменяя их платформами-репульсорами, тесла-излучателями и гаусс-орудиями. И все это ради главного устремления разрушителей — уничтожения.
Наваждение туманило разум, равно как и ложное чувство собственного превосходства.
И во времена, подобные этим, когда реальность их существования и неизбежность такого развращения вставала перед глазами, Анкх сильнее прочих ощущал всю тяжесть падения некронов.
Вирус поразил их, куда более коварный и губительный, нежели любая болезнь смертной плоти. Они променяли свою человечность на тела из металла, свои жилы — на сервоприводы, свою индивидуальность — на рабство ограниченного восприятия. Они пошли на все это, но так и не смогли избежать разложения. И нет ничего удивительного в том, что столь много подобных Анкху уже давно пали в пучину злобы и безумия.
Скоро он вернет разрушителей к жизни.
Десятки тысяч саркофагов заполняли катакомбы. Гробница уходила глубоко в сердце этого мира, и многие ее уровни были предназначены специально для чертогов воскрешения. Из всех машин разрушителей насчитывалось больше прочих. Тусклое свечение исходило от рунических арок, обозначая каждый саркофаг. Биологический разум не смог бы постичь всю эту картину, простирающуюся в бесконечность во все стороны.