Падение драконов
Шрифт:
Рыжий человек с оленьей головой, с карикатурно огромными гениталиями и массивными мышцами подошел к фермерской жене, которая набрала в грудь воздуха, чтобы закричать.
Их было семнадцать.
Гармодий поднял правую руку, хотя уже мог обойтись без жестов, и почувствовал, как сила потекла по руке, но и это тоже было всего лишь символом. Он чуть шире открыл глаза и сотворил заклинание.
…Ни слов, ни громкой песни, ни страсти. Сила прошла через него и вырвалась, и каждый из семнадцати людей-оленей оказался заключен в герметический сосуд, и в каждом пылал огненный шар, жаркий, как раскаленная
В вакуум втянулся воздух, что мог бы предсказать любой алхимик, и семнадцать раскатов грома слились в один, звук отразился от стен собора, спугнув тысячи чаек и ворон.
Гармодий в одиночестве стоял в распахнутом эфире и искал.
— Эш? — позвал он.
Никто не ответил. Он был готов сражаться, даже в одиночестве, он обыскивал эфирный план города, который ничем не напоминал реальность, его склоны, холмы, долины и выгребные ямы не имели ничего общего с настоящим городом, зато многое говорили о боли, любви, похоти и смерти.
— Черт, — вслух сказал Гармодий. Где-то кричали люди.
Он видел их. Он потянулся сквозь эфир безрассудно, сжигая врагов там, где заставал, но некоторые из них уже взорвались, как грибы-дождевики, и семена новой заразы повисли в воздухе.
Он развернул лошадь и поскакал обратно к воротам, чтобы найти Ранальда Лаклана. И королеву.
Никос, магистр грамматики императорского университета, ipso facto стал главным магистром в армии. В мантии ученого поверх кольчуги он выглядел не опасным, но удивительно безвредным. На поясе у него висели только столовый нож и пенал. Никос стоял, вглядываясь в неестественную тьму. У него за спиной рубили деревья — при свечах, хотя был полдень, а отступающая армия освещала свой путь факелами. В воздухе пахло горящими камнями.
Мастер Никос поправил тяжелые очки. Оруженосец Гэвина держал перед ним книгу. Магистр вывел несколько слов аккуратными готическими буквами, черными магическими чернилами, а потом поднял голову, походя в своих очках с толстыми линзами в деревянной оправе на озадаченную сову.
— Я не представляю, что происходит, — признался он Сказочному Рыцарю.
— Я тоже, магис-с-стр, — нахмурился Тапио. — Полагаю, один из них упал. Похоже, это был наш-ш-ш с-с-союзник. Жаль.
Магистр облизнул губы, как будто мог почувствовать вкус эфира. Взглянул на Тамсин, которая явилась свежая, как рассвет.
— Мне кажется, никто из них нам не союзник, — сказал он.
Гэвин Мурьен смотрел на запад, поверх площадки, где располагалась его последняя засада.
— Надеюсь, вы ошибаетесь. Он мне нравится, и он наш союзник. — Он впился взглядом в грамматика. — Многим своим союзникам я доверял меньше.
— Гармодий им не доверяет, а он — magister maximus, — возразил мастер Никос. — Я видел Змея в Дормлинге. Он хорошо притворяется человеком, но все же он не человек. Он очарователен и коварен. И похож на сатану не меньше, чем тот, с которым мы сейчас сражаемся.
— Вот они. — Тапио указал на настоящую волну хейстенохов, которая катилась по лугу к переправе. — Давайте сражаться с чудовищами, которые уже здесь.
— Прошу прощения, — рассеянно пробормотал грамматик, входя в свой Дворец.
Гэвин смотрел, как первые тяжелые стрелы полетели в рогатых.
— Мы начинаем проигрывать, — сказал он. — Я помню это чувство по другим боям. Проигрываешь не разом. Просто пропускаешь один удар, другой, потом теряешь равновесие, меч скользит в руке, и вдруг ты уже лежишь на земле.
— Мы далеки от поражения, — ответил грамматик. — Его сегодня нет на поле боя.
— Хотел бы я быть в этом уверен, — скривился Гэвин, — или в том, что вы не правы и мы не потеряли дракона.
В камышах на берегу реки хейстенохи наткнулись на закопанные в грязь колья и погибали, пронзенные. Задние ряды давили, загоняя передние в ловушку. Это была идея Харальда Редмида: королевские егеря знали толк в капканах.
Мастер Никос снял очки, вытер их и с треском захлопнул гримуар. Указал куда-то вдаль.
— Мы не проигрываем.
Гэвин Мурьен погладил топор.
— Мы второй день отступаем из Н’Гары. Каждый день мы используем новый трюк. Мы учим их воевать. И трюки закончатся раньше, чем у них закончатся трупы. У них нет недостатка в бойцах.
— Возможно, пора немного рискнуть, — ответил морейский маг. Еще раз потянулся в эфир и нахмурился, как будто ему не понравилось то, что он почувствовал. Но затем мастер Никос собрал силу — гораздо резче, чем это обычно делают человеческие маги, — разжал пальцы и выпустил тщательно продуманное заклинание, состоявшее из маленьких сфер сжатой силы, плюющихся молниями. Он направил их за ряд ловушек, и на какое-то мгновение все люди на невысоком гребне увидели светящиеся шары над водой.
— Это безумный рис-с-ск! Вы могли привлечь внимание врага!
Мастер Никос смотрел, как тысяча тварей обратилась в пепел за одно мгновение. Это было одно из самых сокрушительных заклинаний в его жизни. От его улыбки Гэвин вздрогнул.
— Эш — не единственная сила в этом мире, — сказал грамматик. — Осторожностью нам не победить. Сегодня наш враг… нездоров. — Глаза старика заблестели. — Готов биться об заклад.
— Откуда вы знаете? — спросил Гэвин.
— Полагаю, что мастер Смит на севере слегка его потрепал. Я это вижу. Он потратил больше, чем имел. Пришло время платить по счетам.
Магистр Никос был ученым и был стариком, но сила так и текла сквозь него.
— Что это значит? — спросил Гэвин.
— Я просто написал его имя огненными буквами, а он не ответил, — пояснил мастер Никос и сотворил еще одно заклинание. Авангард Эша продолжал умирать. Старый грамматик засмеялся. — Ей-богу, всегда хотел это сделать.
Он поднял руки и обрушил на своих врагов смерть. Он продержался всего несколько минут, но за это время погибли все пещерные тролли, и никто не смог защитить их. Хейстенохи горели заживо, большинство стражей успело поднять щиты и выжило, но более крупным тварям повезло меньше. Виверны падали с пылающими крыльями, волна белого огня катилась по боглинам, а Эш не подавал признаков жизни.