Падение Парижа
Шрифт:
– Положение в районе Лана улучшилось. Основной удар направлен на Первую армию – сектор Сен-Кентен – Перонн. Они, видимо, хотят прорваться к побережью. Сегодня я выступлю в палате…
Тесса просиял. Самодовольно улыбаясь, он сказал секретарю:
– Я вам говорил, что нельзя поддаваться панике. В моем возрасте мне приходится учить вас храбрости, а храбрость – добродетель молодости.
Позвонил Полет, но опоздал – Полет уехала. Тогда Тесса вызвал Жолио. Толстяк прибежал сам не свой; сразу все выложил:
– В городе паника. Монтиньи удрал. У меня в кассе сто франков. Все газеты уезжают. А куда мне ехать?
– С деньгами устроим… Не понимаю, почему вы волнуетесь? Положение давно не было таким устойчивым. Вы думаете, что немцы идут на Париж? Ничего подобного! Они идут на Лондон.
И Тесса засмеялся от удовольствия. Жолио попробовал возразить:
– Они-то хорошо знают, что у нас делается. Но кто может знать их планы?..
Однако, когда Тесса подтвердил, что выдаст из секретных фондов триста тысяч, Жолио утешился. В редакции он продиктовал передовую: «Маневр противника обозначился. Немцы хотят захватить Великобританию, которая является слабым местом союзного фронта. Мы уверены, что наши друзья по ту сторону Ла-Манша не будут захвачены врасплох». Приехав домой, Жолио крикнул:
– Мари, можешь распаковывать чемоданы. Они повернули на Лондон. Тесса дал мне триста тысяч. Представляю, что сейчас делается в Англии!.. А нам подарили месяц, и то хорошо.
Прочитав статью Жолио, парижане облегченно вздохнули. Газеты сообщали о двух мероприятиях правительства: в соборе Нотр-Дам завтра будет торжественный молебен, на котором должен присутствовать Рейно; министрам внутренних дел и юстиции предложено очистить Париж от остатков коммунистических организаций. Восемь рабочих приговорены к пяти годам тюремного заключения – у них нашли «Юманите». Немецкие войска в Бельгии несут тяжелые потери; многие части отказываются идти в бой. Биржевой день прошел оживленно.
Рейно говорил в палате о выдержке, мужестве. Когда он кончил, Тесса его поздравил:
– Ты сегодня в форме… Хорошо, что правительство не уехало утром… Когда ты мне сказал, что немцы пошли на Лондон…
– На Лондон? – Рейно удивленно поморщил лоб. – Я тебе сказал, что они хотят прорваться к побережью. Они идут на Амьен, чтобы окружить армию. Понимаешь?..
Тесса кивнул головой, но не поверил. Пять минут спустя он шептал Бретейлю:
– Рейно волнуется за своих хозяев. Что ты хочешь – это английский грум!.. Но теперь он доживает последние дни. Если немцы дойдут до Амьена, Рейно слетит. И чем раньше это будет, тем лучше для Франции.
19
Слышимость была плохая. Старческий, надтреснутый голос едва доходил до генерала. Де Виссе кричал: «Не слышу!» Гул заглушал слова. Вдруг стало тихо, и голос Пикара прозвучал, как в соседней комнате: «Противник нажимает на Лан. Это ставит под угрозу столицу». Де Виссе вышел из себя: «Бред! Перед Ланом – демонстрация. Удар направлен в сторону Амьена. Положение здесь можно восстановить, если дадите подкрепления. Пришлите танковую бригаду де Голля… Вы меня слышите?..» Снова раздалось гуденье. Женский голос, усталый и несчастный, без конца повторял: «Париж… Париж…» Наконец де Виссе услышал: «Танковая бригада… послана… не будет…»
В комнате было нестерпимо жарко. Нагретая
Вошел начальник штаба:
– Генерал Горт только что передал – они начнут наступление в шесть утра.
– Вы связались с Одиннадцатой дивизией?
– Генерал Виньо потерял голову. Он мне заявил, что дивизия фактически выведена из строя, причем они должны отбиваться на левом фланге.
– Танки?
– Пехота. На автомашинах.
– Да… (Генерал покраснел, выпил еще стакан воды.) Каша!.. Но мы все-таки должны поддержать англичан.
Хотя генерал Горт мог бы посоветоваться со мной, прежде чем принять решение. Где теперь штаб Одиннадцатой дивизии?
– В Гранже.
– Сколько отсюда?
– Семнадцать километров. Не знаю, доедете ли; трудно в точности установить, где противник; слоеный пирог: мы, они, мы, они…
Дорога была забита. Танк застрял. Мальчишки гнали коз. Валялись поломанные машины. Беженцы, по большей части бельгийцы, с ужасом глядели на развалины домов.
Постояли полчаса: спустила покрышка, а запасной не было. К генералу подошла старая крестьянка; ее темно-коричневое, морщинистое лицо походило на землю; она плакала и фартуком вытирала глаза.
– Почему солдаты уходят?.. Бросают нас…
Де Виссе ответил:
– Успокойтесь! Я старый человек и старый солдат, я не умею лгать… Мы отсюда не уйдем… И вы не уходите…
Возле Гранже генерал крикнул шоферу: «Стой!»
– Господин префект, куда направляетесь?
Высокий, элегантно одетый человек с красной розеткой в петлице смутился; он вышел из автомобиля; уронил перчатку. В машине сидела молодая женщина, окруженная баулами и картонками: префект удирал, стремясь опередить беженцев.
– Я…
Де Виссе зарычал:
– Я сейчас скажу вам, кто вы. Вы – трус!
Префект поднял с земли перчатку и, стараясь казаться спокойным, даже равнодушным, ответил:
– Я выполняю приказания министра внутренних дел. Что касается нанесенного оскорбления, принимая во внимание ваше славное прошлое…
Он не закончил – де Виссе ударил его по щеке. Дама завопила:
– Гастон!… – И повернувшись к генералу: – Мясник!
Де Виссе сразу забыл о неприятной встрече: взвешивал шансы завтрашней операции. Немцам легче – единое командование… Почему генерал Горт не запросил его?.. Говорят, что и бельгийцы действуют самостоятельно. Анархия!.. Но выбирать не приходится… Англичане отвлекут по меньшей мере восемь дивизий… Только бы не подвела авиация…
Он объяснил генералу Виньо план атаки; тот молчал. Де Виссе решил его подбодрить:
– Главное, не обращайте внимания на Париж: наделали в штаны. Они думали, что война – это дебаты, три речи Гитлера, шесть – Даладье. Все, что они делали, – сплошная глупость. «Поход» в Голландию… Немцы великолепно знали, что наше слабое место – Девятая армия… А Леридо? Ведь это свадебный генерал!.. Но сейчас намечается перелом. Английская авиация превосходно работает. Пленные подтверждают, что потери у них серьезные. В районе Арраса их танки оторвались от пехоты. Я надеюсь, что нам подкинут бригаду де Голля. Многое зависит от исхода завтрашней операции. Если вам удастся дойти до Камбре…