Падение Рима
Шрифт:
Когда это изложил корникулярий Плацидии, то она согласилась со всеми доводами, но тут же спросила:
— А не противоречит ли сказанному тобой нами задуманное триумфальное шествие Аэция по Марсову полю? Мы как бы этим поощряем только его возвышение...
— Так это и входит, владычица, в правило твоего управления. Возвышай одного и пользуйся сама плодами сего возвышения, а в следующий раз возвысим другого...
— И то верно... Вот тебе записка, можешь взять у казначея в моём фиске столько золота, сколько прописано здесь...
— Благодарю, несравненная!
— Но не поощряю ли я тебя, Антоний, раньше времени? Ведь о Гонории всё ещё пока не слыхать?..
— Не только слыхать, но и запах её следа
— Я её, мерзавку, очень хорошо привечу! А о нашем препозите нет никаких известий?
— Хлебный караван из Сицилии, слава Всевышнему, благополучно пришёл; уже из гавани Остии в устье Тибра отправились в Рим первые барки с зерном, но среди кораблей, охранявших караван в Тирренском море, миопароны Рутилия нет, значит, она в составе мизенского флота ушла на разгром главной базы пиратов в Сардинии. А Евгений находится на палубе этого судна... Сражение с пиратами произошло, но полных сведений пока не поступало. Как поступят, сразу доложу твоей милости.
Врал корникулярий — вырвавшиеся лёгкие суда из окружения пришли в свой порт, но пока евнух не хотел огорчать императрицу известием о гибели почти всего мизенского флота, пусть об этом ей скажут в сенате... У него хватает своих дел, связанных с поимкой Гонории.
Антоний понял, что с бывшим сенатором Кальвисием Туллом допустил оплошность: зачем надобно было пугать его?.. Зачем сказал, что и рабынь подвергнет пыткам?.. В результате одна из них вместе с ним приняла добровольно смерть, а другие, получив «вольные», исчезли, о чём не замедлил сказать помощник бывшего сенатора, стоило его слегка припугнуть.
Правда, двух рабынь удалось изловить, но как ни бились палачи, как ни пытали их, они так и не смогли ничего выведать. Значит, на самом деле Кальвисий не посвятил в свои тайны служанок...
Евнух догадывался, что бывший сенатор наложил на себя руки не из боязни пыток, а чтобы тень изменника не легла бы на его сына. И если Антоний начнёт донимать вопросами в Риме Клавдия, то и этот упрямец сделает то же самое, что и его друг. Эти патриции старой закалки ещё дорожат не только своей честью, но и честью наследников... Поэтому не лучше ли усилить скрытое наблюдение за домом Октавиана-старшего, хотя оно ведётся уже и так хорошо.
«Но пока никаких результатов... Куда он мог спрятать Гонорию, раба и Джамну. Джамна... Бывшая поклонница бога Миры... Может быть, Клавдий тут ни при чём? В Риме сейчас служит жрец из Александрии Пентуэр, которого хорошо знает Джамна, и она ведь могла обратиться к нему за помощью? Могла... И тот, я уверен, ей не откажет... Но даже если и спрятал жрец беглецов, то он их ни за что не выдаст, хоть жарь его на костре... Он, посвящённый в мистерии богу Митре и осенённый великой тайной, никогда не пойдёт на предательство... «Единственный выход в этом видится мне — устроить наблюдение и за Пентуэром, и за всеми митреумами, со жрецами которых он встречается...» — опять новое решение принял корникулярий.
Клавдий, когда оставался без гостей, то к обеденному столу в качестве жены по правую руку приглашал свою распорядительницу. Если жена со временем начинает предъявлять мужу разного рода претензии, то любовница всегда чувствует грань дозволенного, за которую, она хорошо знает, переступать нельзя, и поэтому между хозяином и такой женщиной всё ладилось...
Октавиан-старший любил возлежать на ложе у стола, возле высоких бронзовых канделябров, высотою в три локтя, стоящих на полу рядом с подсвечником, изображающим голого мальчика. Обычно с распорядительницей он обсуждал за едою хозяйственные дела — о заготовке продуктов, поведении рабов и рабынь да и разных домашних мелочах.
— Сегодня
— Так давно бы пора! На улице уже жарко.
— Но раб, — продолжала распорядительница, — очень боится крыс. Пришлось мне самой с ним спускаться в подвал.
— Надеюсь, вы там недолго пробыли? — хитро сощурил глаза хозяин.
— Как отключили, так и поднялись, — не поняла подвоха распорядительница. Потом только до неё дошло: — Клавдий, типун тебе на язык...
— Смотри! Если заподозрю — сразу выгоню...
69
Г и п о к а у с т е р и й — подвальное помещение, откуда нагретый воздух по трубам поступал в жилую часть римского дома.
— Уж который год подозреваешь...
— Наверное, умеешь хорошо заметать следы.
— А вот ты не умеешь!.. Вчера рабыня-массажистка тебе должна была спину помять, а говорят, что ты ей намял!
— Будет тебе всякого и всякую слушать...
— Если бы слушала, то без конца слёзы проливала.
Слуги убрали стол и подали другой [70] . На нём уже находились любимые на десерт кушанья хозяина — жареные раки, африканские улитки, венункульский изюм, хорошо засушенный в дыму, и массикское вино. Клавдий к нему ещё придумал подавать кидонские яблоки [71] .
70
Обычная практика древних римлян во время принятия пищи.
71
Кидонские яблоки — айва. К и д о н и я — город на Крите.
Он взял стеклянный фиал с вином и посмотрел его на свет:
— Это вино хорошо ставить под чистое небо ночью, прохладный воздух очистит его и мутность отнимет.
— Клавдий, оно и так чисто играет.
— Мне Кальвисий говорил, что, к примеру, в суррентское вино стоит только голубиное яйцо выпустить — вскоре мутность его яичный желток оттянет на днище... Интересно, что мой друг сейчас в Равенне поделывает?.. Наверное, как всегда, со служанками забавляется...
(Да невдомёк было Клавдию, что прах его друга Кальвисия уже замурован в гробнице, заготовленной им загодя, ещё при жизни).
— Сегодня с утра я закупила на Тукской [72] старого фалернского вина с молодым мёдом три модия, греческого хиосского урну и вейского [73] для рабов три урны. Начали грузить в повозку — она приедет ночью, и тут я увидела мужчину, который внимательно наблюдал за нами... Взгляды наши встретились, лицо у него сразу переменилось, и ничего лучшего он более не придумал, как чесать по-бабьи голову [74] , но этот жест мне показался нарочитым, хотя он и стал затем показывать на нашего раба-гиганта Асклепия...
72
Т у к с к а я у л и ц а — торговый центр Рима вблизи-Форума. Сам древний Форум находился на юго-западном склоне Капитолийского холма.
73
Кислое вино худшего сорта.
74
Жест, по которому узнавали мужеложцев.