Падение с небес
Шрифт:
Она легко развернулась и поймала ракеткой ответный удар – длинная, слегка загорелая рука мелькнула на полный размах, и белым размытым пятном мячик отскочил от ракетки; юбочка снова подскочила, и Марк слегка отступил: земля у него под ногами опять покачнулась.
Коротенькими, аккуратными шажками она побежала к краю площадки, перебирая длинными узкими ступнями, и запрокинула голову, чтобы следить за высокой параболой летящего мяча на фоне синего неба. Темные волосы Стормы сияли на солнце металлическим блеском, словно крыло птички-нектарницы. Быстро примерившись, она вложила в удар всю силу своего разогнувшегося, как пружина, тела, включая и эти
Мячик даже загудел в воздухе, как выпущенная стрела; промчался низко над сеткой и, подняв облачко белой пыли, ударился о землю совсем близко к краю корта.
– Перестаралась! – горестно пожаловалась ее соперница.
Сторма торжествующе рассмеялась и пошла к высокому заборчику за новым мячиком.
– Эй, Сторма, тут пришел какой-то джентльмен, говорит, что хочет тебя видеть! – снова позвала ее блондинка.
Краем ракетки и боковой стороной стопы Сторма подбросила мячик и ударила по нему ракеткой; он отскочил от поверхности корта, и она поймала его свободной рукой.
– Да слышу, Ирен, – небрежно ответила она, – знаю. Это всего лишь продавец. Пусть подождет возле машины, мне надо доиграть.
Сторма и на этот раз даже не взглянула на Марка.
– Сорок, дорогая! – весело крикнула она и побежала к задней линии площадки.
Ее голос звучал для него небесной музыкой, которая тем не менее не смогла победить неожиданной вспышки охватившего его гнева. Марк мрачно стиснул зубы.
– Ну, если вы продавец, – тихо проговорила Ирен, – тогда и я у вас когда-нибудь что-нибудь куплю. А сейчас, дорогуша, слушайтесь Стормы, а то всем нам достанется на орехи.
Сторма пришла туда, где ее поджидал Марк, в сопровождении всех остальных девушек. Настоящая принцесса с фрейлинами, подумал он, и сразу обиды как не бывало. Разве можно не простить столь царственно прелестное, до сердечных спазм красивое существо? Такой девушке можно простить все.
Он стоял, учтиво поджидая, когда она подойдет, а дождавшись, увидел, насколько она высока ростом. Макушка ее почти доставала ему до подбородка.
– Доброе утро, мисс Кортни. Я доставил ваш «кадиллак», и все сотрудники компании «Наталь моторс» желают вам много удовольствия и радости за рулем этого автомобиля.
Он всегда произносил эту небольшую речь, когда доставлял покупателю машину, и теперь проговорил ее со всей теплотой, искренностью и шармом, которые всего за несколько месяцев работы превратили его в лучшего продавца «Наталь моторс».
– А ключи? – спросила Сторма Кортни и в первый раз прямо посмотрела ему в глаза.
Марк увидел, что ее глаза такие же синие, почти черные, как и у генерала. В том, кто ее отец, не могло оставаться никаких сомнений.
Она приоткрыла глаза немного шире, и в солнечном свете они приняли оттенок хорошо отполированного сапфира, столь же синие, как воды Мозамбикского залива в разгар жаркого дня, и такие же глубокие.
– Они в машине, – ответил он; у него возникло такое чувство, что он слышит свой голос со стороны.
– Ну так подайте их мне, – сказала она.
Он хотел было уже броситься торопливо исполнять ее повеление. Но тут вдруг его охватило неуловимое чувство, схожее с тем, что развилось у него на войне во Франции и предупреждало его о грозящей опасности. Ее лицо оставалось вполне безучастным, словно она считала, что усилия, которые приходится прилагать, удостаивая его разговором, потрачены впустую, как
На душе сразу стало легко до безумия, которое частенько рассеивало всякий страх в минуты опасных или отчаянных предприятий. И он улыбнулся ей. Улыбку вымучивать не пришлось, она явилась сама, естественная и дьявольски вызывающая.
– Разумеется, мисс Кортни. Конечно, я сию минуту подам вам эти ключи, как только вы скажете «пожалуйста».
Окружающие Сторму девушки громко и дружно ахнули и застыли от ужаса и восхищения, стреляя глазками то в сторону Стормы, то в сторону Марка.
– Скажи «пожалуйста» этому милому молодому человеку, Сторми, – покровительственным тоном, как разговаривают с маленькими детьми, проговорила голубоглазая Ирен, а остальные радостно захихикали.
Что-то вспыхнуло в синих глазах девушки, лишь на одно жуткое мгновение, и это был явно не гнев. Неспроста, подумал Марк; хотя он и не понял, что за этим таится, зато прекрасно уразумел, что это может иметь отношение к нему лично. Но вспышка погасла, и глаза девушки запылали уже непритворным гневом.
– Да как вы смеете! – тихо проговорила Сторма дрожащим голосом, и губы ее, словно мгновенно обескровленные, вдруг побелели.
Гнев ее вспыхнул слишком быстро, причем оказался несоизмеримо силен в ответ на его кроткую просьбу, и Марка охватил азарт: неужели ему удалось столь глубоко задеть ее? Он продолжал насмешливо, как бы слегка поддразнивая, улыбаться.
– А ты стукни его, дорогая, – продолжала подначивать Ирен.
В какой-то момент Марк подумал: чем черт не шутит, вдруг и вправду ударит.
– А ты закрой свой глупенький ротик и помалкивай, Ирен Лечарс.
– О-ля-ля! – злорадно проговорила Ирен. – Какие мы сегодня раздражительные!
Марк спокойно повернулся к машине и открыл дверцу.
– Куда это вы собрались?!
– Обратно в город.
Он сел за руль, завел двигатель и в окошко посмотрел на Сторму. Сейчас уже у него не оставалось никакого сомнения в том, что перед ним стоит красивейшее создание из всех, кого он когда-либо видел в жизни. Щеки пылают от гнева, тонкие темные волосы на висках после игры в теннис все еще влажны, крохотные завитки прилипли к нежной коже.
– Но это моя машина!
– Не беспокойтесь, вам ее доставят, но кто-нибудь другой, а что касается меня – я привык иметь дело с настоящими леди.
Снова последовали дружное «ах!» и смешки.
– Да он просто душка! – всплеснула руками Ирен.
Сторма и бровью не повела в ее сторону.
– Я скажу отцу – и вас уволят с работы.
– Да, вероятно, так оно и произойдет, – согласился он.
Секунду подумав, Марк на прощание кивнул и выжал сцепление. Перед первым поворотом он глянул в зеркало заднего вида: девицы тесной кучкой все еще стояли в своих беленьких платьицах, застыв, как мраморная скульптурная группа. «Нимфы, вспугнутые сатиром» – самое подходящее название, подумал он и рассмеялся, все еще пребывая в шальном, бесшабашном состоянии духа.