Падение Стоуна
Шрифт:
Неоспоримо.
— Ну хорошо. Говоря вкратце, Генри Корт наведался в полицию через пару часов после смерти вашего мужа, и, возможно, именно он повинен в сокрытии известия о ней почти на трое суток. Тем временем банк «Барингс» принял меры, чтобы поддержать цену акций «Инвестиционного траста Риальто», который был финансовым инструментом вашего мужа для контроля над значительной части британской индустрии.
— Я знаю, что такое «Риальто».
— Корт, кроме того, одно время работал в «Барингсе», — продолжал я. «Барингс» же, мы
Она тихо улыбнулась.
— Разумеется. Вы совершенно правы. Я не упомянула про это, так как не знала о его причастности, когда Джон умер. Кроме того, мистер Корт и я вовсе не близки.
— Значит ли это, что вы не нравитесь друг другу?
— Если хотите.
— Но почему?
— Это вас не касается. Джон вел с ним дела по необходимости, но я настаивала, чтобы ко мне это отношения не имело.
Я обдумал ее слова. Мне они ничуть не помогли.
— Почему? То есть какие дела?
— Джон производил оружие, правительство покупало его. Естественно, у них были общие интересы. О большем меня не спрашивайте. Я не знаю.
— Как вы познакомились с вашим мужем? Каким он был?
Она улыбнулась дорогим воспоминаниям.
— Он был добрейшим человеком, какого только можно вообразить, самым лучшим из всех, кого я знаю, — начала она. — Его репутация такой не была, и я чувствую, у вас о нем сложилось иное мнение, но вы ошибаетесь. Человек с деньгами и властью и человек, который разделял мою жизнь, ничего общего между собой не имели.
Она помолчала, глядя на площадь, на всех нормальных людей, неторопливо идущих или спешащих через нее. Судя по их виду, некоторые на время оставили читальню Британского музея, другие шли из магазинов и контор Холборна. Я даже надеялся — опять-таки признак, на который мне следовало бы обратить больше внимания, — что, быть может, былой коллега с Флит-стрит пройдет тут и увидит меня. То есть увидит меня с ней, собственно говоря.
— Я познакомилась с ним в поезде, — продолжала она, пока эта приятная и опасная фантазия мерцала у меня в уме. — В Восточном экспрессе.
— Правда, что у него был собственный вагон?
Она засмеялась, теперь с большей легкостью.
— Нет, конечно, нет. Я же вам говорила, что вкусы у него были самые невзыскательные. Разумеется, у него было отдельное купе. Не слишком приятно соседствовать с совершенно чужими людьми, если можно этого избежать. Показная роскошь была бы вредна для его дел; обычно во время таких поездок он старался выглядеть незаметным.
Может быть, она действительно его любила. Она улыбалась мелькающим воспоминаниям, образы мужа дарили ей радость, мысль о его смерти погружала в горе. Я предполагал брак по расчету, взаимное расположение в лучшем случае. Богатый мужчина ищет красивую молодую женщину совершенно так же, как породистую
— Понимаете, Джон был столь же прост и в своих привязанностях. Он считал себя умудренным опытом, искушенным во всем, и в бизнесе, конечно, он и был таким. Но галантности в нем не было ни капли, он понятия не имел, как соблазнять, или обольщать, или казаться кем-то, кем он не был. Простота его натуры меня очаровала.
Она посмотрела на меня и улыбнулась.
— Вижу, я вас удивила, — сказала она. — Вы думаете, меня привлек бы элегантный светский лев. Красивый, атлетичный, искушенный.
— Пожалуй.
— Боюсь, вы ничего не понимаете, мистер Брэддок. Ни меня. Ни женщин вообще.
Она сказала это мягко, как нечто само собой разумеющееся, но все равно я густо покраснел.
— Кто-то заметил, что оба вы нашли друг в друге ровню.
Она засмеялась.
— Кто, во имя всего святого, мог сказать такое?
— Мистер Ксантос. Вы его знаете?
Она кивнула.
— Не очень хорошо. Но мы часто встречались.
— Так что, его мнение верно?
— Ну, я вряд ли могу претендовать, что была ровней Джону. Что он еще вам говорил?
— Ну, что одно время вы были самой влиятельной женщиной во Франции или что-то в этом роде.
Тут она расхохоталась и чуть не захлебнулась своим чаем. Ее глаза искрились смехом, когда она осторожно поставила свою чашку и поглядела на меня.
— Боже праведный, — сказала она немного погодя. — Какая умопомрачительная идея. Да как только она могла прийти ему в голову?
— Он сказал, что вы были хозяйкой светского салона или что-то вроде.
— И это сделало меня самой влиятельной женщиной Франции?
— По-видимому.
— Ну, нет, — сказала она, все еще широко улыбаясь.
Пожалуй, я впервые увидел ее смеющейся искренне и раскованно. Она преобразилась.
— Нет, боюсь, что нет. У юной девушки из Венгрии не было ни малейшего шанса занять подобное положение в Париже. То есть если она дорожила своей репутацией.
— Простите?
— Некоторые из самых знаменитых салонных дам были куртизанками, во всяком случае тогда, не знаю, как теперь. Очень дорогими, но все же… Надеюсь, вы не думаете…
— Нет-нет! Разумеется, нет, то есть…
Я был красен как рак. Я чувствовал, как даже корни моих волос горят от смущения. Она смотрела на меня, смакуя мою растерянность, но затем тактично перевела взгляд на площадь, пока я справлялся с собой. Однако я видел, как подергиваются ее губы.
— Мистер Бартоли оказывает вам помощь? — спросила она, меняя тему.
— Мистер Бартоли меня не одобряет. Он дал понять, что помощь его будет самой минимальной.
Она подняла бровь.