Падение Теночтитлана

Струве Василий

Побывав во дворце Монтесумы, испанцы ближе узнали многие стороны жизни повелителя ацтеков. Число слуг и придворных, призванных выполнять его малейшее желание, превышало, включая личную охрану, тысячу человек. Все они жили при дворе и кормились из дворцовой, кухни. Те избранные слуги и придворные, которые имели прямой доступ к Монтесуме, должны были уметь сжато, в нескольких словах, передавать суть дела, по которому к нему обращались. Монтесума с ними почти не разговаривал. — он лишь выслушивал донесения и давал приказания. Смотреть на Монтесуму было строжайше запрещено, так же, как и поворачиваться к нему спиной. Уходя, посетитель пятился к двери, отвешивая положенное количество поклонов. Даже самые знатные лица перед входом к Монтесуме снимали с себя головные уборы и все другие украшения и драгоценности. Обедал Монтесума, в полном одиночестве. Присутствие кого бы то ни было могло бы умалить его царское достоинство. Кроме того, он опасался

«дурного глаза»… В заключение обеда подавался напиток, о котором в Европе тогда еще ничего не знали, — шоколад, приправленный ванилью и другими пряностями. Его взбивали, как сливки, и подносили в золотых кубках. Более 2000 кувшинов шоколада потреблялось ежедневно во дворце. Посуда, из которой ел Монтесума, не могла подаваться ему вторично. Ее получали в знак высокой милости придворные и слуги. Когда Монтесума принимал пишу, во дворце царила полная тишина. Насытившись, он курил - занятие, в то время неизвестное европейцам.

При дворце находилась оружейная палата со всеми видами ацтекского оружия. Оно было развешано и разложено в образцовом порядке и, в случае надобности, сразу могло быть роздано воинам. Поразил испанцев огромный дворцовый птичник и большой зверинец.

У Монтесумы было много жен. Свой досуг они заполняли рукоделием. Во дворце были оборудованы десятки ванных комнат, — ацтеки любили чистоту. Монтесума ежедневно купался и не менее четырех раз в сутки менял одежду. Дважды он никогда не надевал одного платья. На Монтесуму, его жен и придворных работало множество ремесленников, начиная от каменщиков и резчиков по дереву, заботившихся о ремонте дворцовых помещений, и кончая ювелирами, художниками, золотых дел мастерами. Особенно многочисленным был штат садовников. Специальные люди вели счет всем доходам и расходам двора. Счетоводные книги, заполненные пиктографическими знаками, хранились в особом помещении. Таких книг были сотни, и, если бы они уцелели, ученые смогли бы довольно точно сосчитать, во что обходилось народу содержание двора Монтесумы.

Обдумывая план дальнейших действий, Кортес решил, что надо, прежде всего, хорошо познакомиться с городом и его населением. Все испанцы должны хорошо ориентироваться в местности, где находятся сейчас в качестве гостей, но в любой момент могут превратиться в пленников. Для этого Кортес испросил у Монтесумы разрешение посетить городской рынок, главный храм и некоторые другие достопримечательные места. Разрешение было дано. Более того, сам Монтесума вызвался сопровождать Кортеса при восхождении на Большой Теокалли - храм бога войны, главную святыню Теночтитлана и самое высокое здание в городе.

Испанцы строем, с кавалерией во главе, покинули свой дворец, превращенный в казарму, и направились в город в сопровождении проводников. Внимательно разглядывая каменные здания Теночтитлана, Кортес обратил внимание на то, что их плоские каменные крыши защищены толстыми щитами. Это делало дома схожими с крепостями. Если к этому прибавить многочисленные каналы, пересекавшие город во всех направлениях, и подъемные мосты, легко раздвигаемые, то становилось очевидным, что при уличных боях все преимущества будут на стороне обороняющихся. Вдоль многих каналов шли дорожки, служившие своеобразными пристанями для выгрузки товаров, которые доставлялись в город водным путем. То там, то здесь зеленели островки, как выяснилось впоследствии, искусственного происхождения. Их создавали поколения земледельцев из илистой массы, которую черпали со дна озера и укрепляли плетнями. С годами эти островки становились всё более обширными и прочными, постепенно превращаясь в оживленные городские районы. Корки растений укрепляли грунт и тысячами неразрывных нитей привязывали острова ко дну озера.

Городской рынок занимал огромную площадь, вмещавшую одновременно более 50 000 покупателей и продавцов. Площадь была вымощена толстыми плитами и частично застроена торговыми помещениями. Испанцев поразило обилие и разнообразие товаров, имевшихся на рынке. Здесь можно было купить всё, что производилось тогда в Мексике и соседних странах, — от посуды, мебели, золотых украшений до самых изысканных лакомств ацтекской кухни. Особенно поражены были испанцы, когда увидели, что значительно выше золотых изделий здесь ценятся небольшие вещицы, выточенные из зеленоватого минерала - нефрита! Были на рынке специальные ряды, где продавалось вооружение - копья, луки, стрелы, широкие мексиканские мечи с острыми клинками из обсидиана. Тут же были выставлены всевозможные шлемы, изображавшие головы свирепых зверей, и толстые кафтаны, игравшие роль панцирей.

В легких шалашах, сооруженных па базарной площади, работали цирюльники. Их бритвы из заостренных пластинок обсидиана ничуть не уступали стальным лезвиям европейцев.

Всюду царил образцовый порядок. За ним наблюдали специальные стражники, прохаживавшиеся среди покупателей.

Все споры разрешались судьями, заседавшими в одном из концов рынка. Самым обширным и многолюдным был участок, отведенный под торговлю съестными припасами. Гирь и весов мексиканцы не знали. Все товары продавались поштучно, а сыпучие тела — особыми мерками. Роль денег выполняли бобы какао и костяные трубки с золотым песком. Весьма развит был товарообмен.

Значительная часть товаров не покупалась, а обменивалась на другие товары. Но огромная рыночная площадь не вмещала в себя все центры городской торговли. Известь, камень, лес — все громоздкие строительные материалы складывались обычно на набережной канала, примыкающей к рынку, и на соседних улицах. И здесь всегда толпились покупатели. Картина городского рынка будет неполной, если не упомянуть о живом товаре, который также был выставлен на всеобщее обозрение, - о невольниках. Их были сотни, а в иные дни и тысячи, - худых, изможденных людей в деревянных ошейниках, прикрепленных к длинным гибким шестам. Покупали их, как покупают домашних животных: осматривали зубы, щупали мускулы. Были и невольники без ошейников. Эти люди продавали самих себя, чтобы получить кров над головой, одежду и пищу. На такое решались только последние бедняки, отчаявшиеся обрести какие-нибудь средства к существованию.

Познакомившись с городским рынком, испанцы направились к главному храму бога войны Уицилопочтли, находившемуся неподалеку от рыночной площади. Его окружала высокая каменная стена, украшенная снаружи рельефными изображениями змей. Обширный храмовый двор был вымощен плитами, отполированными до блеска, так что лошади то и дело скользили, едва удерживаясь на ногах. У зубчатых ворот храма Кортеса и его спутников встретили жрецы и сановники. Монтесума приказал им доставить знатного гостя на вершину, дабы он не утруждал себя утомительным подъемом по пяти высоким и крутым лестницам. Это было высокой честью. Сам Монтесума тоже не ходил по лестницам, его всегда поднимали на вершину храма. Кортес отказался от носильщиков. Осторожность повелевала ему не отделяться от своих воинов. Храм Уицилопочтли представлял собою гигантскую усеченную пирамиду, - точнее, пять усеченных пирамид, поставленных уступами друг на друга, из которых большая служила основанием. Сто четырнадцать ступеней вели па вершину храма, но они шли не сплошной линией, а образовывали пять лестниц, соответственно пяти «этажам» храма. Каждая из лестниц приводила посетителя на очередной уступ, и, лишь обойдя его кругом, он попадал на следующую лестницу. Таким образом, чтобы достичь вершины храма, надо было не только преодолеть все сто четырнадцать ступеней, но и четыре раза обойти всё здание, каждую из его пирамид. Лестницы шли по наружной плоскости. Торжественное шествие жрецов во время празднеств, медленно, на виду у всего парода поднимавшихся па вершину храма, было эффектным и впечатляющим зрелищем. Точные размеры храма бога войны не сохранились. Ученью полагают, что площадь его основания равнялась примерно 1 000 кв. метров, а высота — 30—35 метрам. Па вершине храма была обширная площадка с двумя башнями-святилищами. Перед ними стояли алтари, в которых и днем и ночью горели огни.

Кортеса и его спутников встретил сам Монтесума. Вдоволь налюбовавшись видами Теночтитлана с высоты птичьего полета и по достоинству оценив чрезвычайно выгодное стратегическое расположение города, Кортес попросил разрешения посмотреть ацтекских богов, находившихся в святилище. Посовещавшись со жрецами, Монтесума разрешил испанцам заглянуть внутрь. И вот их взору предстал исполинский истукан неуклюжей формы, со свирепым и безобразным лицом. Правой рукой он держал лук, в левой находились золотые стрелы. Тело истукана было опоясано змеей, составленной из жемчуга и драгоценных камней, а на шее висели золотые человеческие маски и цепь из золотых и серебряных сердец. Так выглядел Уицилопочтли - ацтекский бог войны, в честь которого был сооружен этот огромный храм. Любимым блюдом этого кровожадного бога были человеческие сердца. На специальном камне, установленном около идола, жрецы приносили ему в жертву людей из числа военнопленных, рабов и жителей покоренных племен, вспарывая им грудную клетку и извлекая еще трепещущее сердце. Следует сказать, что этот отвратительный обряд был умело использован католическими священниками в качестве одного из главных доводов за новую религию.

Были в этом храме статуи и других ацтекских богов, и всем им приносились человеческие жертвы. Жрецы внушали пароду, что только такими жертвами можно предотвратить уход солнца - источник жизни на земле. Суеверно-набожный Монтесума был оскорблен до глубины души, когда Кортес начал убеждать его, что ацтекские боги - это злые духи, дети дьявола, порождение сатаны и что следует заменить всех идолов иконами. «Наши боги даруют нам победы, хороший урожай, удачу в жизни. Ты не должен так дерзко говорить о них. Если бы я знал, что ты их оскорбишь, я не разрешил бы тебе сюда прийти». Кортес молча удалился, а Монтесума остался вымаливать прощение у разгневанных богов.