Падение терратоса
Шрифт:
Сняв надоевший камзол, который не давал дышать полной грудью, он сел на кровать и обнаружил сверток со сладостями. Кинт дернул за плетеный шнур, и спустя минуту постучали.
– Что изволите?
– поинтересовался дежурный по палубе.
– Вот, госпожа Тэна Граан забыла это в повозке, когда мы вернулись из города. Отнесите, пожалуйста.
– Хорошо.
– Дежурный взял сверток и удалился.
На завтрак Тэна Граан не вышла. Кинт в одиночестве допил ароматный травяной чай и доел пусть не свежую, но вполне вкусную сдобу и уединился в каюте, где решил провести время за чисткой оружия. Разложив на столике пистолеты и револьверы, он разрядил оружие и принялся за привычное и приятное занятие.
– Открыто.
В дверях показалась Тэна.
– Я прошу прощения, вы не составите мне компанию за обедом?
– С удовольствием, но до обеда еще час.
– Тогда до встречи в ресторане через час, - сказала Тэна, мельком бросив взгляд на арсенал, лежащий на столике.
– Договорились.
На обеде, и на следующий день за завтраком и обедом Кинт всячески избегал вопросов о себе и все больше переводил разговор на другие темы, например, интересовался природой востока терратоса или рассказывал про новые научные или технические новинки, о которых сам узнал из газет. Тэна охотно поддерживала разговор, мило улыбалась и всем своим видом показывала, что хочет продолжить знакомство, даже сообщила адрес гостинцы, где планирует остановиться.
– Через час посадка в Актуре... Через час посадка в Актуре, - донесся из-за двери голос дежурного по палубе.
Кинт уже собрал вещи и, сидя у окна, смотрел на проплывающий внизу степной корпус охраны дорог. Что-то теперь в нем располагается? Возможно, какой-то армейский рекрутинговый корпус. Рядом некогда маленькая деревушка превратилась в достаточно большой поселок, окруживший недавно построенную железнодорожную станцию. Спустя некоторое время показалась и школа сирот, крошечные коробочки казарм, отчетливо виднелись нитки дорожек, всегда посыпанных песком. Снега в степи не было, тут его почти не бывает, а если и выпадет, то сразу же растает и расквасит проселочные дороги. А торговый тракт немало удивил Кинта оживленным движением, и грузовые моторные фургоны, и конные повозки тянулись изредка разрывающейся вереницей навстречу друг другу с севера на юг и обратно. Кинт откинулся в кресле, закрыл глаза и предался воспоминаниям, стараясь вызволять из закоулков памяти только приятные моменты, например, мать и дочь в кафе при пекарне и вкуснейшие булочки, политые карамелью, молчаливый старик сосед - отставной военный, который всегда очень приветливо с ним здоровался, артель портовых грузчиков и мальчишки из бедных пригородов...
Толчок, слабая вибрация, и шум винтов стих. Кинт встал и еще раз посмотрел в окно... Столица сияла огнями, и гул силовой установки дирижабля сменился гулом и звуками огромного города. Кинт очень хотел увидеть Актур сверху, но, предавшись воспоминаниям, немного задремал. Дождавшись, когда в коридоре стихнет топот ног пассажиров, Кинт отрыл дверь, подхватил сумки, охнул под их тяжестью и тоже направился к выходу.
– Море...
– Кинт задержавшись на площадке швартовочной башни, громко втянул ноздрями воздух.
– Мне тоже здесь нравится, жаль, что будем в столице только сутки, - шагнул к Кинту от трапа дежурный.
– Вам понравился полет?
– Да, очень понравился, при первой же возможности я обязательно совершу еще одно воздушное путешествие через весь терратос.
– Похоже, господин, вы тоже заболели небом, - улыбнулся дежурный и тронул козырек кепи, - всего хорошего!
– И вам удачи, - кивнул Кинт и пошел вниз по лестнице.
Перейдя широкую мостовую у станции воздухоплавания, Кинт побеспокоил одного из дюжины возниц, повозки которых ожидали седоков.
– В Ткацкий квартал, в гостиницу мадам Поль.
– Далеко... два кеста серебром!
– деловито нахмурил брови пожилой возница.
– Милейший, если бы я здесь был впервые,
– Эм... простите, господин, - замялся возница, - эти моторные экипажи совсем не дают житья, отбивают клиентов.
– Прогресс, милейший, - вспоминая манеру общения покойного профессора Дакта, ответил Кинт, уселся в повозку и на всякий случай огляделся.
– Будет тебе пара серебряных монет, давай только крюк через центр сделаем, я давно не был в столице, хочу посмотреть.
– Это запросто, - повеселел возница и хлестнул вожжами: - Пошла! Но!
Вечерний центр города ничуть не изменился, разве что газовые фонари сменились светильниками с разрядными лампами, меж которых протянулись нити проводов, повторяя паутину проспектов, улиц и проулков. Так же прогуливаются богатые горожане, приятный и теплый свет от витрин и окон, трапециями падающий на тротуары... разве что количество городовых прибавилось. Попадались и конные патрули, чего не было раньше, во времена юности Кинта. Прошло ведь немного, всего пять лет, но прогресс не стоит на месте, и это очень бросается в глаза. Множество моторных повозок снует по улицам, пугая конные экипажи, в некоторых окнах центра города свет не такой, как раньше - от масляных или газовых светильников, теперь многие горожане пустили в свои дома электричество. Еще при Кинте на западной окраине города, где русло реки делает поворот, прежде чем оказаться в каменном рукаве канала, идущего через весь город и впадающего в море, началось строительство плотины и энергетических цехов. Кинт даже подпрыгнул, когда повозка проезжала под аркой некоей металлической конструкции, по которой пронеслись три вагончика, но без паровоза.
– Это что?
– не скрывая удивления, спросил Кинт.
– Еще один конкурент, - буркнул возница.
– Господин Шеко, он владеет трамвайной станцией.
– Трамвайной?
– Да, уже три ветки построил... одна от порта на запад, вторая с севера на юг и третья огибает почти полгорода с востока... и не угомонится, все строит и строит...
– А на чем они ездят? Что тянет эти вагончики?
– Так на этом, как его... елек-ты-ри-стве и ездят, каждый вагон может сам по себе ехать... жердью за провод цепляется и едет. У нас ребята, когда совсем худо, порой рубят проводя эти... но, оказывается, опасное это дело, так вот недавно племянник мой рубанул и упал замертво.
– А почему так много стало городовых на улицах?
– Заговорщики... бунтари... рабочие ячейки... из-за всякого сброда, в общем, не живется в терратосе спокойно, как монарх-то отказался от власти... а гильдии эти, - возница махнул рукой и выдал такую бранную тираду, что сам капитан Брэте позавидовал бы таким оборотам речи, а старый вояка еще тот сквернослов.
Кинт вспомнил, как ребята его звена в северном форте шутили: "Брэтэ так сквернословит, что зимой все поганые слова замерзают и падают в снег, а весной тают и с дикой бранью спускаются с ручьями в долину, от того в той долине и не растет ничего".
И словно в подтверждение слов возницы буквально в паре кварталов раздался мощный взрыв. Лошадь испугалась, но возница ее осадил...
– Ну вот, помянули к ночи... давайте-ка вы сами потом посмотрите все достопримечательности, гоню в Ткацкий квартал, а то сейчас жандармы мигом улицы оцепят, а так и до утра просидеть можно!
– Возница свернул на узкую улочку и пару раз наподдал вожжами.
Через десять минут достаточно быстрой езды по узким улочкам и переулкам повозка выехала на широкую мостовую Ткацкого квартала. Невысокие, в два-три этажа, старые каменные дома с арками и внутренними двориками, несколько лавок, торгующих тканями, ресторанчик, булочная и гостиница.