Падение терратоса
Шрифт:
– Рад снова видеть вас, молодой человек, давненько вы не заходили...
– Я только вчера приехал... и я тоже очень рад вас видеть.
Отставник еще раз кивнул, прошел за "свой" столик и уселся, развернув газету. Кинт тоже прошел на "свое" место - за столик у окна. Из помещения пекарни за стойку вышла красивая юная девушка и принялась колдовать с чайником, который висел на открытом очаге в углу. Через минуту она подала отставнику тарелку с парой булочек и чашку чая, а потом подошла к Кинту.
– Что пожелаете?
– Как всегда, - улыбнулся Кинт.
– Простите, но я не поняла...
–
– Верно, - кивнул Кинт.
– Эм... хорошо, одну минуту, - озадачено ответила девушка и удалилась за стойку.
– Подросла... похорошела, - снова выглянул из-за газеты отставник.
– Это что, дочь мадам Шодэ, Вьен?
– прошептал Кинт, немало удивившись.
В ответ отставник лишь кивнул и перевернул страницу газеты.
– Действительно похорошела, - тихо сказал Кинт и повернулся к стойке, за которой девушка ловко управлялась с посудой, собирая заказ Кинта.
Тот же вкус! И у сдобы, и у какао... Кинт даже закрыл глаза, но с дальней стороны площади грохнула пара выстрелов, кто-то закричал, засвистели городовые, потом еще выстрел... а потом все как-то затихло, и буквально через минуту картина за большим окном кафе приняла прежний вид.
– Да, многое изменилось в столице, - сказал отставник, но на этот раз не отвлекаясь от газеты.
– Я заметил, - ответил Кинт, допил какао и громко обратился к девушке за стойкой: - Вьен, будьте добры, еще чашечку какао.
– Одну минуту...
Вторую чашку Кинт смаковал и курил недешевый табак, который приобрел в киоске напротив. В кафе пришли еще люди, а Кинт с большим удовольствием выкурив трубку и допив какао, подошел к стойке.
– Сколько с меня?
– Я не могу вас вспомнить, простите, - немного покраснела девушка, а потом озорно посмотрела на Кинта и добавила: - Но если вы здесь бывали, то должны знать стоимость.
– Все верно?
– Кинт выложил на стойку три серебряных кеста.
– Да, все правильно, - кивнула Вьен, - приходите еще.
– Обязательно.
Кинт направился к двери, но немного отошел, уступая дорогу хозяйке булочной с большой плетеной корзиной в руках - должно быть, она возвращается с рынка.
– Доброе утро, мадам Шодэ.
– Кинт тронул поля шляпы и вышел на улицу.
– Доброе... А...
– Матушка, а кто это?
– Вьен подошла к окну и стала смотреть вслед богато одетому мужчине, с виду торговцу, но с военной выправкой, вот и руку у левого бедра держит, будто хочет придержать палаш или саблю, но их нет, а этот жест есть... и во взгляде его было что-то знакомое, из детства, и в тоже время колючее, тяжелое...
– Давно его не было.
– Мадам Шодэ тоже подошла к окну.
– Я хорошо помню этого юношу... ну, то есть, помню его юношей...
– Да, да... я тоже его не сразу признал, - отвлекся от газеты отставник, - но это, замечу я вам, уже совсем не юноша, совсем... да и со старухой Смертью ему встречаться приходилось, поверьте, у меня глаз наметан на таких.
– Он военный? А почему одет, словно торгаш?
– повернулась Вьен к отставнику, когда увидела, что объект их обсуждения поймал повозку, которая быстро покатила с площади.
– Военное дело ему знакомо
– Старик молча положил пару монет на стойку, прощаясь, кивнул и вышел из кафе.
Кинт, скучая, бродил по рядам на рынке. На месте лавки мясника Хора теперь торговал зерном толстый фермер. Кинт уже делал третий круг у мастерской Баката и не решался войти. Свернув в молочные ряды, Кинт приобрел немного сыра, затем нашел, где купить бутыль неплохого вина, и направился к мастерской...
Колокольчик на двери заставил старика Баката отвлечься от верстака, переместить на лоб громоздкие окуляры и, прищурившись, посмотреть на посетителя.
– Чем могу быть полезен?
– Здравствуйте, мастер Бакат, - сказал Кинт и подошел ближе к стойке.
– Кинт! Надо же! А ходили слухи...
– Это все слухи, мастер Бакат.
– Ну-ка, подойди ближе к свету, я тебя рассмотрю.
– Бакат встал и подошел к стойке.
– Ты совсем взрослый... а что с лицом?
– Немного зазевался на охоте.
– Понятно... Что ж, мне приятно, что ты пришел проведать старика, ну и, судя по одежде, у тебя все хорошо.
– Как сказать...
– Кинт положил на стойку сверток с сыром и поставил бутыль.
– А как есть, так и скажи.
– Бакат убрал со стойки несколько железяк и запчастей, покопался в одном из ящиков, достал чистое полотенце и постелил на стойку.
– Я пока поищу еще один стакан, а ты повесь на дверь табличку с надписью "перерыв" и закрой дверь.
Засиделись со стариком допоздна. Скупо и избегая особо острых и ненужных для чужих ушей моментов, Кинт немного рассказал о своей жизни. Старик лишь слушал и качал головой, но не забывая при этом подливать вина себе и собеседнику. Вообще приятная получилась встреча, теплая и душевная. Пообещав, что при случае обязательно заглянет, Кинт попрощался, заметив, что Бакат уже вот-вот уснет. Рынок уже закрылся, и Кинту пришлось ждать, пока из сторожки придет охранник, отопрет ворота и выпустит его. Оказавшись на широкой и освещенной мостовой, Кинт решил прогуляться в сторону центра. Проходя мимо кабачка в цокольном этаже, Кинт почувствовал, что, во-первых, успел протрезветь, а во-вторых, что он ужасно голоден. Он хотел было сразу и спуститься в этот кабачок, но вовремя сообразил, что его внешний вид, по меньшей мере, может спровоцировать посетителей, и зашагал быстрее по дороге в сторону центра.
Если внешне Кинт очень хорошо вписывался в публику большого ресторана недалеко от ратуши, то внутренне ему этот ужин дался очень тяжело. Слишком сильно эти люди, здесь, в столице, оторваны от понимания того, как живет весь остальной терратос. Его скоро утомили приторные речи толстосумов за соседним столиком и идиотский смех молодящихся дам, тщетно старающихся стоить глазки богатым владельцам цехов или лабораторий. Быстро справившись с тарелкой салата и куском телятины, Кинт за несколько глотков опустошил кружку пива и жестом позвал официанта.