Падение Трои
Шрифт:
— Это глубокая тема, сэр.
— Цель жизни — научиться умирать. Это и есть великая тема Гомера. И таково значение этого меча. Сюда. Он здесь. — Они подошли к дому, где хранились находки. — Это наше святилище, профессор. Мне хотелось устроить вам большую экскурсию сразу же по приезде, но боги решили иначе. Пойдемте. — Оберманн подошел к длинному деревянному столу, где были разложены недавние находки. — Правда, красота? — Это была полоса тонкой бронзы, лежавшая на ткани, около девяти дюймов в длину и двух в ширину: меч был сильно поврежден, расслаивался,
Бранд был удивлен, что Оберманн видел его статью, совсем недавно опубликованную в журнале "Археология древней Америки".
— Да, из меди. Я рад, что у вас такой широкий круг чтения.
— Это моя специальность. И все же вопросы остаются. Откуда троянцы брали олово для получения бронзы? И у меня есть ответ. Из Корнуолла в Англии. Его привозили купцы-финикийцы. Узнав, что в небольшом городке Мевагисси был найден ранее не встречавшийся кубок, я насторожился. Не знаю, что означает название городка. Я еще не овладел кельтским. Но, увидев изображение кубка в лондонской "Тайме", сразу узнал его. Это гомеровский кубок с двумя ручками. Между этими двумя местами, профессор, была связь, и к этому имела отношение бронза. Об этом еще никто не знает. Может быть, вас удивило, что я упомянул ваши боевые топоры из Висконсина! — Уильяма Бранда приводила в замешательство нетерпеливая, напористая манера Оберманна безостановочно говорить. — Рядом с этим мечом мы нашли остатки боевого топора. Но в нем было столько хлористой меди, что, как только я его вынул, он рассыпался на мелкие фрагменты.
— Почему вы так спешили?
— Он растворялся в земле…
— Нет. Не боевой топор. Меч. Он в таком непрочном состоянии, что на воздухе долго не просуществует.
— Я всю жизнь мечтал об этой находке, профессор Бранд. И вы спрашиваете, почему я триумфально перенес его в безопасное место? Вопрос не для такого человека, как я.
— Вы могли разрушить свидетельство, которое искали. Это неразумно.
— Неразумно? Я не разумен. Я фанатичен. Я фанатик знаний. Episteme. Ты, разумеется, понимаешь меня, София. — Она стояла в дверном проеме, не испытывая желания подойти ближе. — Сторонник научного понимания.
— Должен сказать, сэр, здесь нет ничего научного. Это поразило меня за то короткое время, что я здесь нахожусь. Вы выкопали поперек холма траншею размером с Большой каньон и собираетесь найти великий город, который вас дожидается.
Казалось, Оберманн был искренне озадачен критическими высказываниями Бранда.
— Простите, профессор. Склоняюсь перед вашим опытом. Я имею в виду Большой каньон.
В этот момент София шагнула вперед.
— Несомненно, профессору Бранду захочется осмотреть дворец Приама, Генрих.
— Еще одно, — сказал Бранд. — Мы не знаем, жил ли здесь кто-либо по имени Приам.
Оберманн потрепал Софию по щеке.
— Видишь, ты сбила профессора с толку! — затем он повернулся
Вечером Бранд выразил желание изучить находки более внимательно.
— Если хотите, — ответил Оберманн. Он снял шляпу и вытер ее внутри платком. — Но я настаиваю, чтобы вы не делали записей. Большая часть этих находок еще не опубликована.
Бранд был неприятно поражен явным недоверием Оберманна.
— Но вы же не думаете, что я стану опережать…
— Я убедился, что это жесткий бизнес, профессор. Репутация для меня не имеет значения, но я не могу позволить, чтобы моя работа была обнародована раньше времени.
— Я и не думал об этом, сэр. _ — Хорошо. Пойдемте. Вот наш музей. — Это была пристройка к главному дому, где множество предметов собраны на деревянных подносах или в ящиках, стоявших на самодельном стеллаже.
Бранд принялся изучать этикетки, прикрепленные к каждому предмету, в которых подробно описывалось расположение предмета и уровень, на котором он был найден. Затем он взял один из ящиков.
— Это неправильно, мистер Оберманн.
— Простите? — Оберманн стоял рядом, напряженно и нетерпеливо наблюдая за Брандтом.
— В этом ящике два типа керамики, но помечено, что они находились на одном уровне. Эта терракотовая чаша на треноге и вот та простая крышка от сосуда. Они разделены веками, сэр.
— Керамика одинакова в Трое-2 и в Трое-5. И что из этого?
— Это невозможно.
— Не говорите мне, что возможно, а что невозможно, профессор. Если бы я придавал этому значение, я бы ничего не достиг.
— Я резкий человек, сэр. Простите, что я перебиваю вас, но это бессмыслица.
Оберманн нахмурился и посмотрел на ящик с находками.
— Теперь мне все ясно. Чашу, должно быть, смыло с более высокого слоя. Я вспоминаю, что всю ночь перед тем, как мы стали работать на этом уровне, шел дождь. Теперь понятно, в чем дело.
— Но тогда, разумеется, вы разделите керамику?
— На это нет времени.
— Вы должны…
— "Должен" неподобающее для Оберманна слово. — Казалось, он был в ярости, но вдруг смягчился. — Пусть эту работу проделают в Константинополе. Вагу них и будет чем заняться.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На следующий день Леонид привез Уильяма Бранда из его пристанища в соседней деревне, где он только что позавтракал фасолью и черным чаем.
Ночь для Бранда прошла неспокойно. Он спал на полу, на турецком соломенном тюфяке, и вскоре обнаружил, что тюфяк кишит паразитами, теми самыми, что, как он помнил, упоминались в Библии как "ползающие по земле". Поэтому остаток ночи он провел, сидя у стены, подтянув ноги к груди и накинув на плечи одеяло. Он дал зарок, что не вернется назад, скорее будет ночевать в траншеях Гиссарлыка.