Падение в небо
Шрифт:
Я лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку. Дверь комнаты отворилась. Я не увидела, что это был он, – я услышала его шаги. И медленно присела на кровати.
– Душенька, почему вы не собираете свои вещи? Агата должна была вас предупредить…
– А я хочу услышать объяснение от вас, – перебила его я.
Никон устало выдохнул:
– Это всё ради вашего блага. Если вы не заботитесь о себе, позвольте это сделать мне.
Он старался быть строгим со мной. Но у него это плохо получалось.
Я медленно поднялась на ноги, подошла максимально близко к нему и положила руку ему на плечо, смотря прямо в глаза, – он растаял.
Он прижал меня спиной к себе и прошипел на ухо:
– Моя жена. Моя любовь. Моя жизнь.
Он специально выделял слово «моя» трижды, давая прочувствовать, что я действительно только его. Я учащённо дышала, не обращая внимание на раны, которые открыто заливались кровью.
Никон убрал волосы с моего плеча и продолжил шептать на ухо:
– Я хочу, чтобы вы осознавали, насколько пуста будет моя жизнь без вас. Я прощаю вам все ваши пороки. От вас только требуется быть мне верной женой. В вашей верности я не сомневаюсь. Но ваш долг – подарить мне наследника… Что движет вами? Почему вы никак не хотите исполнить свой долг?!
– Я не могу… – Честно ответила я, сдержав крик желания. Его голос доходил до самых нервных окончаний, разжигая мой огонь.
– Вы можете рассказать мне всё.
– Я не могу… – Опять повторила я.
– Зои. Вы сомневаетесь в моей любви?
Я молчала, до крови прикусив язык.
– Отвечайте, – он продолжал шептать мне на ухо. Шёпот его был настойчив и строг. И это возбуждало меня ещё больше.
– Я не могу любить никого иного. И вы тоже. Я знаю.
– Ох, моя строптивая женщина! – Он вдохнул, резко повернул меня к себе лицом, обволакивая мою шею и моё лицо своим выдохом.
Мои ноги подкашивались. И если бы он не держал меня – я бы опустилась перед ним на колени – от бессилия себя удерживать в вертикальном положении и от желания быть в его власти.
Он чувствовал моё желание. Никон разорвал мою рубашку сверху вниз и спустил оборванные куски ткани по плечам. Ткань присохла вместе с кровью к ранам на спине. Когда он спускал её по плечам – я простонала. От боли. И от желания.
Никон медленно достал свою шпагу из ремня и откинул её в сторону – она с громким звоном ударилась о стену и упала на пол. Я вздрогнула. Он с лукавой улыбкой смотрел мне прямо в глаза. В его глазах играли огоньки. Я понимала, чего он хотел. Я медленно приблизилась к нему и взяла его лицо в свои ладони, прильнув своими губами к его губам. Он жутко возбуждался, когда я целовала его сама. Одной рукой он обхватил мою талию и прижал меня к себе. Я по-прежнему не обращала внимание на боль в спине. Другую руку он запустил в мои локоны и за затылок приблизил моё лицо ещё ближе к своему. Я жадно целовала его. Ведь это мог быть наш последний поцелуй. Но он хотел не только поцелуев… Я медленно опустила руки на ворот его рубашки и замерла. Руки нерешительно дрожали. Никон стянул одной рукой мои волосы на затылке. Он не желал сейчас нежности. Второй рукой он резким движением оторвал свой ворот, этим действием давая мне добро делать с его рубашкой всё, что я пожелаю. Я смелее разорвала её и спустила два оборванных куска ткани по его плечам. Он улыбался. Я ласкала его грудь и его торс. От наслаждения он запрокинул голову назад, оставив свои руки на моих бёдрах. Я дрожала от желания владеть им. Я запустила руку ему в штаны. Когда мне в руку упёрлась его «шпага», я чуть не подпрыгнула от наслаждения. Обращаться с этой «шпагой» я умела.
Никон не спешил подавлять во мне это желание. Он владел мной медленно. А я медленно задыхалась от его поцелуев и его касаний. Огонёк по-прежнему играл в его глазах. Я вцепилась ногтями в его спину. Нет, я не желала доставить ему боль. Он просто любил, когда его спина была исцарапана моими ногтями. Он дышал медленно и тяжело. Он тоже не закрывал глаза, смотря прямо в мои. Мне казалось, что он даже не моргал. Моё тело начинала пробирать дрожь. И только в это мгновение Никон ускорил темп. Только тогда он позволил мне по-настоящему задрожать, прижимая меня к стене своим дрожащим телом.
Я была настолько поглощена оргазмом, что забыла о том, что он мог нарочно зачать мне ребёнка. Но он поступил как настоящий джентльмен. Он высвободился из меня и прошептал мне на ухо:
– Вы сами дадите мне знать, когда захотите выносить нашего ребёнка.
Я была ошарашена. По моим ногам стекали остатки нашего удовольствия. По спине – кровь. По щекам – слёзы. Мои пальцы были тоже в крови. Его крови. Он довольно улыбался. Его спина была расцарапана моими ногтями.
– Я люблю вас.
Я хотела открыть рот, чтобы сказать, что тоже его люблю… Но он зажал мне рот ладонью и улыбнулся:
– Я знаю.
Время близилось к полудню. Агата собирала мои вещи. Я сидела на кровати, наблюдая за ней, и перебирала в одной руке мокрую салфетку для обработки ран.
– Я прошу вас передумать, – всхлипывала она и нервно ходила из угла в угол, складывая мои вещи.
Я молчала.
– Вы… вы не можете нас оставить!
Я улыбалась, сжимая во второй руке флакон, который она мне принесла.
– Вы не поступите так со мной… – Причитала Агата, уже не обращая внимание на мою реакцию. Она просто говорила. И рыдала. То бросалась к моим ногам, то со злостью отходила от меня, то сжимала мою руку и умоляюще смотрела в глаза, не в силах говорить.
– Я не могу… – Опустила глаза я, добавив тише: – …иначе.
Агата выхватила из моей руки флакон и отскочила в сторону:
– Тогда я сама приму яд!
Я медленно поднялась:
– Ты не сделаешь этого, милая.
– Я сделаю! – Уверенно заявила она, сжимая в руке флакон с жидкостью.
– У тебя под сердцем жизнь. И если ты прервёшь эту жизнь – ты будешь все свои последующие жизни страдать и расплачиваться за это преступление.
– Я не понимаю… – Агата смотрела на меня и её тело дрожало, а из глаз лились слёзы.
– Не совершай моей ошибки, – спокойно ответила я.
Она быстро хлопала ресницами, смахивая слёзы, но по-прежнему сжимала флакон:
– Вы не оставите меня сейчас…
Я улыбалась, протягивая ей свободную руку ладонью вверх, а во второй по-прежнему сжимая мокрую салфетку.