Падение во грех
Шрифт:
Очнулась я, только когда увидела эти холодные глаза, полные зависти и злости. Знакомое красивое лицо, полное фальшивого лоска….
Меня опять привели в кабинет Марилены, как и тогда, когда меня отправляли на каторгу… я смотрю на её сцепленные руки, на длинные накрашенные ногти… она нервно перебирает ими. Её лицо искажено ненавистью, но вместе с ним на нём и какое-то злобное торжество.
Я понимаю, что она приготовила для меня что-то очень нехорошее, наверное, в отместку за то, что я наговорила ей пару дней назад, и потому упрямо стискиваю зубы. Я поднимаю голову, пытаясь гордо глядеть
А тело, тем временем, терзает боль… туман вновь заволакивает сознание… моя болезнь вступает в свои права….
Она уже глубоко пустила в меня свои корни… я уже на грани смерти, я уже чувствую её холодную руку, сжимающую моё сердце… но уже нет никаких сожалений, и даже Мечта не горит болезненной, огненной звездой… сквозь туман не пробивается ни что… я почти мертва… и потому мне всё безразлично….
«Сколько ещё мне осталось жить?» – мелькает какая-то слишком нереальная мысль. Словно это вовсе и не относится ко мне….
Я стала лишь пустой оболочкой себя, ничего не осознающей, ко всему равнодушной… смерть уже убила моё суть, и в моём теле теплилось лишь какое-то подобие жизни….
Я уже мертва… и я знаю, что скоро всякое подобие жизни покинет моё тело, и ещё один труп найдёт своё место в ядовитой грязи… всё чаще и чаще я теряю сознание… всё тяжелее и тяжелее говорить, дышать… и всё, что я вижу сквозь кровавый туман, становится мне безразличным… я ещё вижу реальность, но уже почти не чувствую её….
Но мои глаза сверкают каким-то последним, предсмертным блеском… и я чувствую ещё какую-то гордость в моей душе… и поэтому заставляю себя дерзким взглядом смотреть на Марилену.
На её накрашенных губах появляется странная, издевательская улыбка. А вот в глазах по-прежнему ненависть и зависть….
– Похоже, тебе пора сменить обстановку, – говорит женщина, продолжая глядеть на меня со странной смесью зависти, ненависти и торжества. – Каторга, знаешь ли, сильно вредит здоровью.
Я сощуриваю глаза. В чём здесь подвох? Что она задумала?
Воспалённое сознание вновь подкидывает мне бредовые образы, туман застилает взгляд… но я стискиваю зубы и держусь. Продолжаю смотреть на Марилену угрюмым взглядом….
Та вновь усмехается, усмехается как-то плотоядно и подходит ко мне. В руках она сжимает кнут.
Я бросаю на него взгляд, а затем вновь поднимаю его на начальницу тюрьмы. Мои глаза всё также сощурены, в них немой, подозрительный вопрос.
Марилена чуть облизывает губы, словно хищница, что увидела лакомую добычу.
– Как насчёт того, чтобы вместо того, чтобы быть мученицей, самой потерзать других? – говорит она, смерив меня пронзительным взглядом.
Я чуть хмыкаю, и отвечаю ей точно таким же, очень тяжёлым взглядом.
– И почему я должна согласиться? – говорю я, выгнув одну бровь.
Марилена в ответ усмехается. Да, кажется у неё ещё есть козырь в рукаве….
– Ты же не хочешь, чтобы убили твою маленькую подругу, верно? – говорит женщина, протягивая мне кнут.
Меня охватывает волна возмущения, боли, отчаяния. Система опять играет со мной! Но я упрямо стискиваю зубы и отвечаю Марилене злобным взглядом. Передо мной всплывает гордое, уверенное лицо Айона. Я должна выиграть эту игру….
Эдельвейс…
Но наша Мечта… я чувствую, как боль терзает моё тело, как туман заволакивает моё сознание… я стискиваю зубы… сколько ещё вздохов мне осталось сделать? Я понимаю, что жизнь уже едва теплится во мне, и вскоре совсем меня покинет….
Но Айон… этот гордый, уверенный, непокорный Грешник… я помню его ухмылку… и его раны на теле… я отчаянно сжимаю кулак… он такой сильный, гордый, непокорный… он уже двадцать лет в этой тюрьме… но… если кто и может выбраться отсюда и исполнить Мечту, это только он… больше никто… я уже отчаялась, сдалась, потеряла веру и в Айона… потеряла надежду, что и он выйдет из тюрьмы… но….
Надежда… это моя последняя надежда… и потому я цепляюсь за неё… ведь это всё, что мне остаётся….
Грешник Айон… сильный, гордый, несокрушимый, вечный демон… если кто и способен ещё на что-то, несмотря на всю боль, несмотря на весь кошмар, то это он… мне остаётся надеяться только на это… ведь больше мне надеяться не на что… безрассудно, отчаянно надеяться… перед смертью так важно цепляться за любую надежду… так важно верить в Айона….
В то, что он исполнит нашу Мечту….
И для этого ему нужна Эдельвейс, нужна её сила Пробуждённой… я не могу допустить её смерти… я готова на всё ради Мечты… кому бы мне ни пришлось причинить боль….
И я стискиваю кнут, подняв на Марилену мрачные, упрямые глаза.
Она похоже довольна… что ж, радуйся, Марилена… всё равно какой бы выбор мне ни пришлось делать, в первую очередь я буду думать о Мечте… о Мечте, которая и для Айона является смыслом жизни….
И этот случай не исключение….
Женщина ухмыляется и произносит каким-то приторным голосом, видимо думая, что играет со своей добычей….
– Запомни одно, – говорит Марилена. – Если ты заговоришь с заключённым, твоей маленькой подруге придётся очень плохо.
Я презрительно хмыкаю. Заговоришь с заключённым? Почему Марилена так боится этого?
Это может значить только одно… я понимаю, что задумала Марилена и стискиваю кнут нервным движением… мне ясно, кого мне сегодня придётся пытать….
Я сделаю всё ради Мечты….
Как странно! Если бы болезнь не терзала тело, если бы бред не застилал разум, я бы впала в отчаяние, сдалась, меня бы охватила безысходность! Но когда смерть вгрызлась в моё тело, отчаянию не осталось место в моей душе… сквозь туман, застилающий всё, чёрная пропасть безысходности не может пробиться… слишком нереален мир, чтобы отчаиваться… я как будто не живу, а всего лишь смотрю кино о чужой жизни… быть может, поэтому я не сдаюсь, не впадаю в отчаяние, а начинаю искать выход, пусть и сознание уже почти мертво? Возможно, перед смертью уже просто нет времени сдаваться… и хочется попытаться хоть что-то сделать… сделать хоть что-то последнее, чтобы разорвать ненавистные тиски, что сковывали тебя вечно… с которыми ты боролась всю жизнь… хочется верить, что то, что ты сделаешь под конец, всё-таки их разорвёт однажды….