Падшие в небеса.1937
Шрифт:
– Хорошо. Так скажите, – раздраженно махнул майор в сторону Маленького рукой.
Лейтенант схватил папку и, пролистав, открыл ее на первой странице. Жадно вчитываясь в текст, он что-то бормотал губами. Затем поднял глаза и уже громко сказал:
– Арестованный Клюфт Павел Сергеевич, вы обвиняетесь по статьям пятьдесят восемь дробь шесть, пятьдесят восемь дробь десять и пятьдесят восемь дробь одиннадцать Уголовного кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической республики.
Павел с удивлением посмотрел на лейтенанта. Затем взглянул на майора, понимая, что главный в этой компании офицер с двумя шпалами в петлицах,
– А что значат ваши цифры? Мне это ничего не говорит. Вы можете расшифровать или дать мне кодекс в камеру, чтобы я смог его почитать?
– Что? Как ты разговариваешь, сволочь! Кодекс тебе в камеру? А еще чего тебе в камеру? Бабу, может, в камеру тебе привести? – закричал Маленький.
Он вскочил и стукнул ладонью по столу. Но майор вытянул руку, показывая, чтобы тот замолчал. Поляков спокойно и рассудительно ответил:
– Вы, Павел Сергеевич, видно, еще не понимаете, в какой переплет попали. Вам кажется, что все это огромное недоразумение. Ну да ладно. Тут и не такие люди, как вы, сидели. И не таких, как вы обламывали. Но я вас не буду пугать и стращать. Каждый должен сам дойти до того, кто он есть теперь. Вернее, кто он есть вообще в этом мире. Вы, я надеюсь, очень скоро почувствуете и поймете, что вы стоите. И кто вы такой. И от кого зависит ваша дальнейшая судьба. Но я вам сделаю исключение. Вы человек грамотный. Начитанный. Журналист как-никак. Так вот, все эти цифры, что вам назвали, очень серьезны на арестантском языке. Например, вот значение пятьдесят восемь дробь шесть – это то, что вы обвиняетесь в шпионаже. Дробь одиннадцать – в организации подпольной антисоветской организации. И, наконец, дробь двенадцать – в нежелании, вовремя, рассказать органам правосудия об антисоветских заговорах. Вот в принципе и все. Но весь этот букет, я вам так по секрету скажу, тянет на очень серьезное наказание. Например, на высшую меру. То бишь, расстрел. Вы хотите быть расстрелянным?
Павел пристально посмотрел в глаза майора. Тот тоже буравил его взглядом. Они несколько секунд молчали, словно проверяя друг друга на прочность. Энкавэдэшник понял: он не смог испугать Клюфта. Павел ощетинился и презрительно спокойно спросил:
– И что же я должен тут сделать, чтобы не быть расстрелянным? Назвать своих сообщников? Вы ждете моего признания, как я догадываюсь, вернее, как мне намекнул гражданин лейтенант, ударив несколько раз своими лакированными сапогами? Так я понимаю?
– Ну, примерно, – процедил сквозь зубы Поляков.
Он разозлился. Майор раздражительно бросил лейтенанту приказ:
– Маленький, ведите допрос. Что я тут за вас работаю. Я смотрю – вы работаете! Ведите допрос!
– Есть, товарищ майор! – лейтенант поправил верхнюю пуговицу на кителе.
Он так хотел ее расстегнуть, ведь воротник сдавливал шею. Но не мог себе позволить это сделать в присутствии начальника. Маленький стер со лба капельки пота и, усевшись на свое место, начал листать бумаги, подшитые в папке. Павел понял, что трудно сейчас не только ему. Не он один тут новичок. Но и этот молодой парнишка, этот следователь, его ровесник. Он тоже сейчас мучается. Ему тоже страшно. Он тоже не хочет ошибиться. И быть может, сейчас решается его судьба и карьера. «Как странно! Вроде по разные стороны, а положение вроде бы одинаковое. И кто знает, что грозит этому парню, если он сейчас не сделает правильный шаг», – подумал Павел.
Наконец лейтенант нашел в деле нужную бумагу и спросил:
– Скажите,
Павел задумался. Это были те слова, именно те, что сказал ему ночью Иоиль. Это были те слова, от которых в таком восторге был главный редактор Смирнов. Это были те слова, за которые его клеймил позором его бывший друг и коллега Митрофанов.
– Извините, вы же читаете мою статью. Там стоит подпись. Значит, я автор. Значит, написал я. Поэтому я не могу отрицать, что эти строки написаны мной. Но вот слова, как, оказывается, говорил не я. Я их просто процитировал.
– Что значит, процитировал? – грубо переспросил его Маленький.
Но тут опять подал голос майор:
– Лейтенант, вы вновь допускаете ошибку. Арестованный очень увертливо увел вас от главного вопроса. Он свел свой ответ на цитирование, а вы так и не спросили главное. Об авторстве поговорим позже. Нужно спросить, что имел в виду гражданин Клюфт, когда написал строки: «И придет им ужас, как вихрь! Принесет скорбь и тесноту! А мы посмеемся над их погибелью, порадуемся, когда придет к ним ужас!» Это вы о чем, Клюфт? Ну-ка, расшифруйте нам поподробнее смысл этого выражения?
Клюфт тяжело вздохнул. Он сам себе не мог объяснить, что имел в виду, когда поддался на провокацию богослова и написал эти проклятые строки. Павел опустил голову и молчал. Тягостная тишина повисла в кабинете. Ее вновь нарушил майор:
– А я вижу тут явно антисоветскую агитацию. Более того, угрозу! Угрозу всем нам! Мол, придут ваши, буржуи, нас таких нехороших накажут?! Вот и все! И очень агрессивно накажут? Так ведь? Если вы собираетесь, гражданин Клюфт, посмеяться над нашими могилами?
И тут Павел вскипел. Ему стало обидно, горько и противно. Он хотел закричать и кинуться на этого самоуверенного человека в оливковом кителе с квадратными усиками над губой. И он уже занес руку. Но словно кто-то неведомый его остановил. И лишь огонек ненависти, блеснувший в его глазах, выдал Клюфта. Майор это заметил. Поляков ждал этого броска. Но Павел остался сидеть на месте. Он сказал громко и четко. Голос старался держать ровным:
– А с чего, гражданин майор, вы взяли, что я пишу о вас? Я писал эти строки о врагах народа. О людях, которые нанесли урон нашему сельскому хозяйству. Я их имел в виду! И все, что вы говорите сейчас, – ложь и провокация! Вы стараетесь мой гнев в тот момент перенаправить совсем в другое русло!
– Молчать! Как ты разговариваешь с товарищем майором? – заорал Маленький. – Ты вертишься тут как уж на сковороде! А что значит твое выражение: «Доколе буйные будут услаждаться буйством? Доколе глупцы будут ненавидеть знание? Но упорство невежд убьет их, а беспечность глупцов погубит их!»? Ты про рабочих и пролетариев это говоришь?! Ты про наш трудовой народ такое пишешь?
Павел посмотрел на Маленького и зло ответил:
– Я говорю о неграмотности как о биче нашего времени! Она главная причина того, что наши честные советские люди порой попадают в сети врагов народа! Вот что я имел в виду! И некоторые несознательные люди не хотят учиться! И это я имел в виду!