Падшие
Шрифт:
Он стиснул ее еще крепче, и внезапно девочка испугалась. Их не было видно от школы, и никто не знал, где она.
— Это ничего не изменит, — заверила она, пытаясь сохранять спокойствие в голосе.
— Так исполни мою прихоть? Считай, что я солдат и это мое предсмертное желание. Обещаю, только один поцелуй.
Мысли Люс вернулись к Дэниелу. Она представила, как он ждет на озере, занимая руки пусканием по воде «блинчиков», когда мог бы сжимать ее в объятиях. Ей не хотелось целоваться с Кэмом, но что, если он действительно ее не выпустит? Поцелуй можно считать сущим пустяком. Простейшим способом
— Только один поцелуй… — начала было Люс, но тут мальчик накрыл ее губы своими.
Второй поцелуй за столько же дней. В то время как Дэниел целовался жадно и едва ли не отчаянно, Кэм оказался нежен и излишне безупречен, как если бы до нее практиковался на сотне девушек.
И все же что-то в ней всколыхнулось, требуя, чтобы она ответила, смиряя гнев, который она испытывала лишь несколькими мгновениями раньше, и развеивая его без следа. Кэм по-прежнему удерживал ее запрокинутое тело в объятиях. В его сильных умелых руках она чувствовала себя в безопасности. А ей так нужна была безопасность. Это так отличалось от… ну, от каждого мгновения, когда она не целовалась с Кэмом. Она сознавала, что забывает что-то, кого-то — но кого, вспомнить не могла. Существовал лишь поцелуй, и его губы, и…
Вдруг Люс ощутила, что падает. Она так сильно ударилась о землю, что из легких вышибло воздух. Приподнявшись на локтях, девочка увидела, как в нескольких дюймах от нее лицом в землю ткнулся Кэм. Она невольно поморщилась.
Вечернее солнце тускло освещало две появившиеся на кладбище фигуры.
— Сколько раз тебе нужно погубить эту девушку? — протянул печальный голос с южным выговором.
Гэбби? Люс подняла взгляд, щурясь против клонящегося к закату солнца.
Гэбби и Дэниел.
Гэбби бросилась к ней, чтобы помочь подняться, но Дэниел даже не взглянул ей в глаза.
Люс неслышно обругала себя. Она никак не могла решить, что хуже — что Дэниел видел, как она целуется с Кэмом, или что мальчишки — она в этом не сомневалась — опять подерутся.
Кэм поднялся и повернулся к ним, совершенно не обращая внимания на Люс.
— Ладно, и кто это будет на сей раз? — прорычал он.
На сей раз?
— Я, — откликнулась Гэбби и вышла вперед, уперев руки в бока. — Заметил тот легкий дружеский тычок, Кэм, милый? Моих рук дело. И что ты собираешься предпринять?
Люс затрясла головой. Она, должно быть, шутит. Наверняка это какая-то игра. Но Кэм, похоже, не видел ничего забавного. Оскалив зубы и засучив рукава, он поднял кулаки и двинулся к ней.
— Ты опять, Кэм? — укорила его Люс. — Тебе не хватило драк за неделю?
Учитывая, что на этот раз он собирался ударить девочку.
Мальчик ухмыльнулся.
— Бог любит троицу, — заявил он, и голос его сочился злобой.
Кэм повернулся, и Гэбби тут же ударила его ногой в челюсть.
Когда мальчик упал, Люс поспешно попятилась. Глаза его были плотно зажмурены, он схватился руками за лицо. Стоя над ним, Гэбби выглядела столь же невозмутимой, как если бы только что вынула из духовки безупречный персиковый пирог. Она опустила взгляд на свои ногти и вздохнула.
— Будет жаль, если придется отколотить тебя сразу после того, как я подновила маникюр. Ну что ж, — проговорила девочка,
Она наслаждалась каждым ударом, словно ребенок, побеждающий в аркадной игре.
Мальчик начал подниматься. Люс больше не видела его лица — он не поднимал головы, — но он стонал от боли, и ему никак не удавалось отдышаться.
Она стояла и переводила взгляд с Гэбби на Кэма и обратно, совершенно не понимая, что видит. Кэм был вдвое тяжелее, но Гэбби, похоже, одерживала победу. Только вчера Люс видела, как мальчик избил здоровенного мужика в баре. А предыдущей ночью перед библиотекой они с Дэниелом, казалось, дрались на равных. Люс изумляла Гэбби, чьи волосы удерживала в высоком хвосте радужная ленточка. Теперь она прижала Кэма к земле, заломив ему руку за спину.
— Пощады? — съязвила она. — Просто скажи волшебное слово, мой сладкий, и я тебя отпущу.
— Ни за что, — сплюнул Кэм.
— Я надеялась, что ты так ответишь, — сообщила Гэбби и с силой ткнула его лицом в грязь.
Дэниел положил руку на шею Люс. От его прикосновения она слегка расслабилась и оглянулась, страшась увидеть выражение его лица. Сейчас он, должно быть, ее ненавидит.
— Мне так жаль, — прошептала она. — Кэм, он…
— Зачем ты вообще пришла на встречу с ним?
Голос Дэниела звучал так, словно его одновременно терзали боль и ярость. Он взял девочку за подбородок и заставил взглянуть на себя. Его пальцы леденили кожу. Глаза были лиловыми, без толики серого.
Губы Люс задрожали.
— Я думала, что сумею разобраться. Поговорить с Кэмом начистоту, чтобы мы с тобой могли просто быть вместе и ни о чем не волноваться.
Дэниел фыркнул, и Люс поняла, насколько глупо это прозвучало.
— Этот поцелуй… — добавила она, заламывая руки.
Ей хотелось выплюнуть его из собственного рта.
— Он был огромной ошибкой.
Дэниел зажмурился и отвернулся. Дважды он открывал рот, чтобы что-то сказать, но передумывал. Затем схватился за голову обеими руками. Глядя на него, Люс боялась, что он может заплакать. Наконец он заключил ее в объятия.
— Ты на меня злишься?
Она уткнулась лицом ему в грудь, вдыхая сладкий запах его кожи.
— Я просто рад, что мы успели вовремя.
На хныкающий звук со стороны Кэма они обернулись разом. И поморщились. Дэниел взял Люс за руку и попытался увести, но она не могла оторвать глаз от Гэбби, которая поймала в захват шею Кэма и даже не запыхалась. Мальчик выглядел потрепанным и жалким. Это казалось бессмыслицей.
— Что происходит, Дэниел? — прошептала Люс. — Как Гэбби удалось разбить Кэма наголову? Почему он позволил ей это?
Дэниел не то вздохнул, не то усмехнулся.
— Он не позволял. Ты видишь лишь часть того, на что способна эта девушка.
Она покачала головой.
— Я не понимаю. Как…
Мальчик погладил ее по щеке.
— Ты не прогуляешься со мной? — попросил он. — Я попробую тебе кое-что объяснить, но, думаю, тебе лучше будет присесть.
У Люс и у самой было кое-что, в чем стоило признаться Дэниелу. Или, по крайней мере, ввернуть в разговоре, чтобы проверить, не считает ли он ее сумасшедшей. Скажем, насчет того лилового света. Или снов, от которых она не могла — и не хотела — избавиться.