Падшие
Шрифт:
Он провел ее по скрипящим деревянным половицам к окну бара с налепленными на него афишами древних групп. «Старые детки». «Сочащиеся ненавистью». «Взломщики». Люс предпочла бы рассматривать любую из них, только не собственное отражение.
— Видишь?
Девочке не удалось разглядеть черты своего лица в заляпанном грязью стекле, но золотая подвеска сверкала на ее коже. Она сжала украшение в ладони. Оно выглядело таким красивым. И таким необычным — крошечная извивающаяся змея ручной работы. Подобные вещицы не встретишь на вытянувшихся вдоль тротуара пляжных рынках, где местные по завышенным ценам торгуют
В окне отражалось небо густого леденцово-оранжевого цвета, прорезанное тонкими штрихами лиловых облаков.
— Насчет вчерашнего вечера… — начал было Кэм.
В отражении она смутно различала, как шевелятся его розовые губы.
— Я тоже хотела поговорить с тобой о вчерашнем вечере, — заметила Люс, вставая с ним рядом.
Она видела самые кончики лучей татуировки-солнца у основания его шеи.
— Пойдем внутрь, — предложил он, подталкивая ее к криво висящей двери. — Там мы сможем побеседовать.
Изнутри бар оказался обшит деревянными панелями, и освещало его лишь несколько тускло-оранжевых ламп. Оленьи рога всевозможных размеров и форм были развешаны по стенам, а над стойкой расположилось чучело гепарда, выглядящее так, словно он в любое мгновение готов прыгнуть. Выцветший групповой портрет с подписью «Офицеры Лосиного клуба округа Пуласки 1964–1965» служил единственным помимо них украшением стены: сотня лиц, сдержанно улыбающихся над светлыми галстуками-бабочками. Музыкальный автомат играл Зигги Стардаста [13] , и пожилой бритоголовый мужчина в кожаных штанах, напевая себе под нос, танцевал в одиночестве посреди невысокой сцены. Не считая вошедших ребят, кроме него, в баре никого не было.
13
Вымышленный персонаж, созданный Дэвидом Боуи и являющийся центральной фигурой его концептуального глэм-рок-альбома.
Кэм указал на пару стульев. Потертая зеленая кожа сидений полопалась, выпуская наружу бежевую пену, похожую на огромные зерна попкорна. Около места, занятого мальчиком, уже стоял полупустой запотевший стакан с разбавленным льдом светло-коричневым напитком.
— Что это? — спросила Люс.
— Местный самогон, — пояснил Кэм, отхлебнув. — Не советую с него начинать. Я тут весь день, — добавил он, когда она поморщилась.
— Очаровательно, — заметила Люс, теребя золотую подвеску. — Сколько тебе, семнадцать? И ты целый день напролет сидишь один в баре?
Он не выглядел пьяным, но ей не нравилась сама мысль, что она явилась сюда, намеренная окончательно с ним порвать, лишь для того, чтобы застать его налегающим на спиртное. Еще девочка задумалась о том, как ей вернуться обратно в школу. Она даже не знала, где находится.
Кэм приложил ладонь к груди.
— Ох. Вся прелесть отстранения от занятий, Люс, состоит в том, что никто не хватится тебя на уроках. Думаю, я заслужил немного времени на то, чтобы оправиться.
Он склонил голову набок.
— Что на самом деле тебя беспокоит? Это место? Или драка прошлым вечером? Или то, что нас никто не обслуживает?
На последних
— Что будешь пить?
— Все равно, — ответила Люс. — У меня нет предпочтений.
— На моей вечеринке ты пила шампанское, — вспомнил мальчик. — Видишь, какой я внимательный?
Он легонько подтолкнул ее плечом.
— Лучшее шампанское, какое тут найдется, — потребовал он у бармена.
Тот запрокинул голову и едко расхохотался. Не спросив у девочки документы и даже не посмотрев на нее достаточно долго, чтобы угадать возраст, он нагнулся к низенькому холодильнику со стеклянной дверцей и шумно порылся внутри. После долгих поисков он вынырнул с маленькой бутылочкой «Фрейшенета» [14] , основание которой поросло чем-то оранжевым.
14
Марка кавы — игристого вина, произведенного в Испании.
— Я не несу за это никакой ответственности, — сообщил он, протягивая им находку.
Кэм выкрутил пробку и приподнял брови, глядя на Люс. Затем торжественно наполнил ее бокал.
— Я хотел извиниться, — начал он. — Знаю, я вел себя назойливо. И то происшествие с Дэниелом вчера вечером — теперь мне неловко.
Он дождался кивка Люс, прежде чем продолжить.
— Вместо того чтобы злиться, мне следовало просто прислушаться к тебе. Это ведь ты меня заботишь, а не он.
Люс смотрела, как у нее в бокале всплывают пузырьки. Ей следовало бы сказать, что ее-то как раз заботит Дэниел. Она должна объясниться с Кэмом. Если он сожалеет о том, что не послушал ее прошлым вечером, возможно, теперь он окажется внимательнее. Она приподняла бокал, чтобы отпить глоток перед тем, как начать.
— Ох, погоди.
Кэм накрыл ее руку ладонью.
— Ты же не можешь пить, пока мы не провозгласили тост.
Он поднял свой стакан и заглянул ей в глаза.
— И каким он будет? На твой выбор.
Хлопнула дверь, и в бар вошли двое, курившие на крыльце. Тот, что повыше, с жирными черными волосами, курносым носом и очень грязными ногтями, посмотрел на Люс и направился к ребятам.
— Что празднуем? — ухмыльнулся он, дотронувшись до ее поднятого бокала своей стопкой.
Он придвинулся ближе, так, что она ощутила прикосновение его бедра.
— Крошкин первый выход в свет? А когда у нас комендантский час?
— Мы празднуем то, что ты прямо сейчас уберешь отсюда свою задницу, — сообщил Кэм так любезно, как будто объявил, что у Люс день рождения.
Его зеленые глаза сверлили мужчину, обнажившего в ухмылке маленькие острые зубы.
— Отсюда? Только если захвачу ее с собой.
Он потянулся к руке Люс. После вчерашней драки девочка полагала, что Кэму не понадобится лишний повод, чтобы выйти из себя, особенно если он действительно пил тут весь день. Но мальчик остался удивительно спокойным.