Падший лев

Целовальников Максим

— Сосредоточитьсяна щитах! — резко приказал генерал Реатор. — Сейчас они ударят.

Прошло всего несколько секунд, после чего магическое зеркало «Векона» подернулось неприятной рябью. Жуткие баньши, шедшие в передних рядах, издали свой знаменитый губительный вопль, способный мгновенно убить или парализовать на месте. Волшебники приготовились к этому заранее и успели накрыть солдат «Бесшумной пеленой», но ее мощности оказалось явно недостаточно для удара такой силы. Позиции всех трех полков озарились разноцветными магическими всполохами, указывающими на то, что сработали защитные амулеты каждого из солдат. Это было красивое зрелище в зеркале «Векона», но жуткое в реальности. Кто-то сумел спастись и нейтрализовать

действие убийственного крика баньш, кто-то — только частично и оказался временно оглушен. Но многим не повезло куда сильнее — они превратились в живые статуи, прекрасные и бесполезные, либо пали замертво. Наименьшие потери снова понесли паладины, надежно защищенные своими магическими доспехами. Но в любом случае эта атака здорово смешала наступающие порядки Восемнадцатого корпуса.

И тут же, не давая времени солдатам прийти в себя, ударили катоны, составляющие основные силы врага, — боевые призраки, созданные для ближнего боя и причинения максимального вреда, в ущерб своей защите. Их могло убить даже обычное оружие, но так же, как и скелеты, они представляли собой легко восполняемые войска нежити, и никто не станет сильно горевать об их потере. По сути, они являлись лишь поднятыми и наделенными силой сражаться душами убитых. Тех, чьи тела, в своем большинстве, сражались с ними рядом в виде скелетов или зомби.

Атака катонов всегда оказывалась ошеломительной, и в первые минуты наносила огромный вред. Ослабленные «Армейские щиты» ненадолго остановили врага, но, не выдержав силы напора, они начали с глухим звуком схлопываться, один за другим. Пробив щиты, призраки стремительно ударялись о доспехи солдат, стремясь пробить защиту амулетов и увернуться от их оружия. Если это удавалось, то катоны проходили сквозь тела, зачастую забирая с собой душу воина, и оставляя позади лишь пустую оболочку. Их жертв ждала страшная смерть, похожая на стальные тиски холода, мгновенно сжимающие тебя и уносящие прочь от жизни. Если же это не удавалось сделать с первого раза, они пробовали снова и снова. Юркие, стремительные, их трудно было достать оружием, и солдатам приходилось вращаться вокруг себя, словно обезумевшим ветряным мельницам.

Сила против такого врага состояла в единстве — чем ближе солдаты располагались друг к другу, чем теснее стояли, тем сильнее становились их защитные амулеты, и тем труднее становилось катонам. И офицеры всех трех полков драли глотки, сгоняя своих солдат в тесные группы, закрывшиеся щитами и ощетинившиеся мечами. Но это, в свою очередь, имело и негативные последствия. За катонами располагались саваны — повелители всех бестелесных существ, твари высшего порядка, обладающие большой силой и возможностями, которых не так просто было уничтожить, в отличие от остальных, даже с помощью магии. Они распространяли вокруг себя волны ужаса, заставляющие всех цепенеть от страха, высасывая из живых существ силы и состаривая прямо на глазах, превращая в дряхлых стариков. И когда солдаты оказывались сосредоточенными в группах, то они становились прекрасными мишенями для саванов. Армейские маги, как могли, боролись с влиянием этих умертвий, одновременно накладывая на солдат всевозможные щиты, усиления и благословения, что превращало обычного воина в настоящего мастера, а также еще успевая атаковать призраков заклятьями, действующими по зоне.

Массовые потери произошли сразу после крика баньш, но теперь, подгоняемые офицерами, солдаты быстро приходили в себя, формируя четкие защитные порядки и постепенно перемалывая врага. Однако не стоит забывать, что скоро баньши наберут силы для нового крика, и тогда положение снова окажется плачевным. Этого нельзя было допустить.

Генерал Реатор продолжал сидеть с каменным, сведенным от напряжения лицом, все еще не решаясь отдать какой-либо приказ. Можно было

сейчас бросить в атаку наименее пострадавший и наиболее защищенный Третий Королевский полк паладинов, чтобы попытаться пробиться к туману, скрывающему позиции нежити, прояснить ситуацию, а главное — уничтожить ненавистных эштеров, что разом облегчит положение дел на поле боя. Именно этого от него ждали и в штабе, и командиры полков.

И, возможно, — враг.

Что-то подсказывало генералу, имеющему за плечами огромный опыт ведения военных действий, что противник как раз и подталкивает их к такому шагу. Мертвые всегда исповедовали тактику «легиона». Сначала в бой шли самые ненужные, легко восполнимые войска, чьи потери наиболее безболезненны, потом бросались более ценные части и так далее. Самыми последними в бой вступали элитные подразделения, отличающиеся наибольшей силой и эффективностью, как раз тогда, когда противник оказывался максимально измотан и обескровлен.

И если все происходящее сейчас на поле боя не являлось отчаянной атакой, преследующей цель поселить в людях неуверенность и заставить их прекратить наступление, то последствия отправки в контратаку паладиновского полка могли стать для Восемнадцатого корпуса поистине фатальными. Сейчас они надежно закрыты с трех сторон и могут долго сдерживать практически любую лобовую атаку врага, но окажись они в открытом поле, оторванными от основных сил, — и все могло измениться. Если, конечно, нежить располагала достойными силами, которые скрывались до сих пор.

Но если ничего не делать, то начавшееся наступление корпуса могло либо сильно затормозиться, либо вовсе захлебнуться. А потери только продолжали расти с каждой секундой, как и напряжение среди солдат и офицеров, не понимающих, почему их командующий медлит. Последнее еще накладывалось на тот факт, что очень многие, как простые солдаты, так и офицеры, в том числе и старшие, откровенно считали большой ошибкой удаление из состава корпуса всех магов, не удовлетворяющих требованиям Святой Инквизиции. А это почти все, кроме волшебников. Теперь полки несли потери именно из-за этого. Но Реатор не испытывал терзаний по поводу своего решения, потому что так учил Сайрос.

Послать в бой гусарский полк? Используя свои скорость и стремительность, он бы, пожалуй, смог легко достичь позиций неприятеля и уничтожить скрытых в тумане эштеров. Но если там скрывался кто-то куда более сильный, то легковооруженная конница имела все шансы просто не вернуться.

Значит, оставалось только ждать.

Такова тяжелая доля лидера и командира, когда от твоего приказа зависели судьбы других. Когда ты определял, кому жить, а кому умереть. Когда цена твоей ошибки могла стать просто чудовищной. Тем, кто слаб духом, в такие моменты хотелось все броситьи бежать, другим — тупо хоть что-то делать, слепо выполняя подсказки своего окружения. Тем же, кто обладал достаточной силой воли, очень хотелось стать просто солдатом и оказаться на передовой, чтобы показать всем — командир рядом, он ничего не боится, и примером своим заразить остальных. А главное — чтобы не видеть, как гибнут те, за кого ты в ответе, потому что именно ты принял такое решение. Не слышать их крики и проклятия, будучи не в силах что-либо сделать. Особенно когда сам находишься в безопасности.

И только истинные лидеры в подобной ситуации способны сохранять хладнокровие и несмотря ни на что продолжать руководить, принимать трезвые взвешенные решения. Правильные решения. Даже если приходится обрекать на смерть многих. Так как это самое лучшее, что можно сделать, потому что иначе нельзя. Иначе будет еще хуже. Отключить свою душу, чтобы она не стонала, видя, как гибнут на твоих глазах те, кто подчиняется твоим приказам.

Постепенно от этого душа частично мертвеет, ибо невозможно без последствий подобное пережить.