Падший враг
Шрифт:
В Нью-Йорке хорошо то, что никто никогда не смотрит на тебя дважды, когда ты разговариваешь сам с собой.
Я шагаю по Таймс-сквер, не обращая внимания ни на достопримечательности, ни на ароматы, ни на праздничное настроение. Ставить одну ногу впереди другой в наши дни требует достаточно усилий.
Мой телефон танцует в кармане. Я беру его, проводя пальцем, чтобы ответить моему агенту Крисси.
— Не волнуйся. — Я закатываю глаза. — На этот раз я не забыла прийти на прослушивание.
Последние несколько месяцев я была
Мама и папа говорят, что я должна сократить свои потери. Собраться и вернуться в Малберри-Крик.
Дома есть работа с моим именем. Учитель драмы в моей бывшей средней школе.
Мама говорит, что возлюбленный моего детства, Рис Хартнетт, сейчас работает там футбольным тренером и может дергать за любые ниточки. Она утверждает, что дело сделано. Отличная, удобная поза, чтобы упасть, пока я во всем разбираюсь. Но мысль о том, чтобы покинуть нашу с Полом квартиру, вызывает у меня мурашки по коже.
Кроме того, получение услуг от Риса Хартнетта после нашего грязного прощания кажется… . . неправильным.
— Да, я знаю, что ты решила удостоить их своим присутствием — кстати, очень милосердно с твоей стороны. — Крисси хихикает на другом конце провода.
Я прохожу мимо стаи туристов, делающих селфи перед рекламными щитами, хихикающих и пищащих, ни на что не обращающих внимания.
— Как ты узнала, что я появилась? — Я бросаю последние несколько долларов в открытую челюсть футляра для скрипки уличного артиста, не замедляя шага. — Ты теперь шпионишь за мной, мэм?
— Нет, хотя иногда у меня возникает искушение просто проверить, все ли с тобой в порядке. Ты же знаешь, я яростный беспокойный человек.
Черт Крисси и ее золотое сердце. Я это знаю. И, по правде говоря, она одна из немногих людей в Нью-Йорке, кто заботится обо мне. Она и Арья, женщина, руководящая благотворительным фондом, в котором я работаю волонтером. Большая часть моей социальной сети вернулась в Малберри-Крик. Крисси взяла меня под свое крыло, когда я впервые подписала с ней контракт. Я думаю, она увидела во мне того, кем она когда-то была. Молодая и впечатлительная, только что из автобуса. Легкая добыча кровожадных акул Нью-Йорка. Она приехала из Оклахомы. Я из Теннесси. Но это та же самая история снова и снова. Девушка из маленького городка пытается покорить Большое Яблоко.
— Ну, миссис, к твоему сведению, я в полном порядке, — объявляю я. — Я ела все свои овощи
— Если ты думаешь, что я покупаю то, что ты продаешь, тебя ждет некоторое разочарование. Но мы вернемся к этой теме позже. Вернемся к твоему прослушиванию, — решительно говорит Крисси.
Это было первое прослушивание, которое я посетила после авиакатастрофы, и единственная роль, которая меня волновала после смерти Пола.
Я хочу эту роль. Мне нужна эта роль.
— А что насчет моего прослушивания? — Я спрашиваю.
— У меня есть новости.
О, нет. Это было быстро. Неужели я действительно настолько плоха, что они не могут дождаться, чтобы наброситься на свой телефон и позвонить моему агенту? Женщине не место на сцене.
— Послушай, Крис. Я пыталась. Конечно, я пыталась. Я пошла туда и выложилась на полную. Может быть я…
— Ты получила роль, детка! — объявляет Крисси.
Я замираю на полпути. Пара человек врезается в меня сзади, бормоча ненормативную лексику. Без предупреждения остановка на тротуаре в Манхэттене является серьезным нарушением правил дорожного движения.
Стоп . . . Я получила роль?
Я пытаюсь получить удовольствие от новостей. Какое-то довольство или что-то, что его имитирует. Но мое тело онемело снаружи, пусто внутри. Я чувствую себя тонкой бумагой. Такой легкой, такой невесомой, меня мог унести следующий порыв ветра.
Пролей слезу, Винни.
Я всегда была такой хорошей плаксой. Любой случай, хороший или плохой, побуждал к запуску гидротехнических сооружений.
Я иду на работу! Покинула дом! Пришла на репетицию! Запомнила строки!
Я должна быть полностью функционирующим человеком. Но почему-то единственная эмоция, которую я могу вызвать, — это страх.
— Ты будешь Ниной, — вопит Крисси, не обращая внимания на мое молчание. — Ты можешь в это поверить? Желанная мечта каждой актрисы.
Она не ошибается. Со времен Джульярда, когда я была начинающей актрисой, роль Нины была мечтой для большинства моих сокурсников. Красивая, трагическая, жадная до славы девушка из чеховской пьесы «Чайка». Женщина, олицетворяющая потерю невинности, эмоциональный ущерб, чьи мечты были рассыпаны в волшебную пыль.
Так подходяще. Конечно, я получила роль. Я и есть эта роль.
— Нина, — выдыхаю я, закрывая глаза, когда мимо меня, сквозь меня проносятся стада офисных работников. Меня захлестнула волна тел. — Я буду Ниной.
Чувствовать сцену под ногами, яркие огни, бьющие в глаза, и их тепло. Чтобы снова почувствовать запах пота других людей. Воровать энергетические батончики между репетициями. Все то, о чем я мечтала, когда собрала маленький чемоданчик и уехала из Малберри Крик.
— Я знаю, что все было сложно, дорогая. — Крисси понижает голос. — Но я думаю, что это начало конца. Гусеница скоро станет бабочкой. Ты заслужила это, малышка. Расправь эти крылья. Лети высоко.