Пагода сна
Шрифт:
Ужас и разочарование настигли его одновременно. За дверью Таллок услышал грозный рык:
— Убирайтесь в подземное царство, псы! Я не хочу никого видеть! Оставьте меня в покое, если вам дорога ваша жизнь, шелудивое отродье!
Побледнев, Таллок подергал дверь за ручку. Не заперто.
Произнеся последние молитвы, он вошел в покои киммерийца.
Глава II
Конан метнулся влево — и налетел на невидимую стену. Попытался передвинуться на шаг вправо — путь блокировала
Наконец, тьма прянула в стороны, и Конан оказался в плохо освещенном зале. В помещении было много длинных свечей из желтого воска и статуй чешуйчатых драконов. Тусклый свет играл в прищуренных глазах злобных существ из камня, и при беглом взгляде, брошенном на морды огненных ящеров, создавалось впечатление, что они живые.
Где-то во мраке, под самым куполом зала, слышался быстрый бой барабана. Жуткое эхо искажало звук, делая его похожим на утробный рык чудовища. Чьи-то уродливые тени плавно переливались в диком танце, заражая неистовством дергающееся пламя свечей. Со всех сторон к варвару несся шепот на незнакомом для киммерийца языке.
Внезапно Конан осознал, что находится в зале не один, хотя он был готов поклясться, что еще секунду назад кроме него в помещении не было ни души.
В сумраке, между двух гигантских статуй красных змеев, киммериец различил фигуру человека среднего роста. Он был одет в боевые доспехи из дерева и бамбука, скрепленные полосками тугой кожи, но оружия при нем не было, за исключением короткого железного посоха с навершием в виде когтистой лапы. Раскосые глаза и стянутые на затылке в косичку волосы выдавали его принадлежность к жителям Кхитая. Кожа песочного цвета обтягивала череп, словно растянутый пергамент, что свидетельствовало о том, что человек очень стар, несмотря на обманчиво-юные черты лица. Глаза, темные и бездонные, говорили о большом опыте кхитайца, прожившего долгую жизнь. Эти глаза были знакомы Конану.
— Ты вторгся в мои сны, колдун! — прорычал варвар. — Я убью тебя!
Выражение глубоких глаз не изменилось. Так смотрит человек, полностью уверенный в своих силах.
— Твоя злость — есть бесполезность, — произнес чародей на ломанном западном диалекте, понятном киммерийцу. — Твой гнев не помогать. Скоро твоя душа становиться моей!
— Уйди из моих снов, проклятый чернокнижник! — вскинул голову варвар. — Не то, клянусь Кромом, а отрублю твою голову, высушу череп и повешу в качестве украшения в своей комнате.
Колдун-кхитаец рассмеялся.
— Твоя попадать под мою власть, воин! Ты становиться мертвый и очень сильный. Ты вечно служить мне!
Более не теряя времени на разговоры, киммериец бросился вперед. Его могучая рука ухватила защищенное доспехами плечо, но спустя миг в руках варвара остался одни лишь призрачный туман.
— Напрасно стараться, горец! — услышал Конан откуда-то сзади. Северянин резко обернулся.
Чародей стоял
— Твоя становиться очень-очень хороший слуга! Издевательский голос на этот раз исходил откуда-то слева, но мага не было видно.
Конан огляделся.
— Я вырежу твое сердце, злой колдун, клянусь пылающим взором Митры!
В ответ тот же надменный смех.
Внезапно все каменные чудовища, наполнявшие зал, в одно мгновение ожили. Их голодные взгляды устремились в сторону киммерийца. Распахнулись жадные пасти. Бесчисленные кольца могучих зеленых тел заструились вокруг варвара. Конан вспомнил про своей меч, и как по волшебству оружие появилось в его руках.
Киммериец обрушил тяжелый удар сверху вниз и почти напополам разрубил морду ближайшего гада, смердящего нестерпимой вонью прямо в лицо Конану. На пол брызнула алая кровь чудовища.
Другой дракон обвил ноги варвара сзади и, разинув красную пасть, напал на киммерийца с высоты своего роста. Конан выставил клинок, и огненный змей с силой напоролся на острие. Высвободив меч, варвар приготовился встретить атаку нового противника, но спираль тугих колец уже оплела его тело. Конану стало трудно дышать, крепкие объятия чешуйчатых тел с неимоверной силой сдавили его грудную клетку. Вот-вот и затрещат ребра, пойманные в чудовищные тиски…
Киммериец размахнулся и всадил меч в зеленую плоть по самую рукоять. Хватка едва ли от этого ослабла.
Оскаленная морда с желтыми клыками замерла у самого лица Конана. Светящиеся глаза дракона уставились в глаза киммерийца. Он вздрогнул, почувствовав, как взгляд чудовища пронзает его насквозь, выедая остатки воли к сопротивлению. Сделав отчаянное усилие, варвар выдернул из раны клинок.
Однако ударить у него не было сил — то ли сказывалась нехватка воздуха, выжатого из сдавленной грудной клетки, то ли взгляд магнетических светящихся глаз лишил его всякого стремления выиграть этот неравный бой.
Сдаваться Конан не собирался. Стальные мышцы северянина автоматически подняли меч и вогнали его в зрачок зеленого монстра.
Дракон даже не дернулся. Словно каменный, он продолжал таращиться на противника единственным глазом. Киммериец размахнулся снова, но железный меч тут же обернулся ядовитой змеей и впился в плечо варвара. Рукоять цепко обвила его пальцы. Вскрикнув, Конан попытался высвободить руку. Из головы змеи, в которую превратился его клинок, вытянулась другая голова поменьше и вцепилась в щеку варвара. Потом отросток разросся целой гроздью пищащих голов, которые набросились на плоть зажатого в чешуйчатых тисках воина.
Конан закричал, на этот раз отчаянно, почувствовав, как хрустнули лопнувшие под тяжелым давлением его ребра…
Боль и удушье отпустил не сразу.
Киммериец долго приходил в себя, держась за горло и затравленно озираясь по сторонам. Распухшее плечо болело.
Комнату наполняла тишина, разрываемая лишь его хриплым дыханием. Дворец Судир Шаха притих в злобном молчании, вслушиваясь в каждый звук северянина, с трудом очнувшегося от мучительного кошмара.