Паханы
Шрифт:
— Понимаешь, — убеждал Токарев. — Мне он их может не отдать. Тебе отдаст обязательно. А уже ты отдашь мне.
— С какой стати, если это картины отца?
— С той самой, что они ворованные и на самом деле принадлежат коллекционеру Магидсу…
В тот же день, созвонившись с Лехом, Фельдман-младший и Токарев отправились за коллекцией. И до места добрались на такси. Лех жил недалеко, в районе Ленинградского проспекта. И вот здесь бывший мент совершил очень любопытный финт. Прежде всего он позаботился о том, чтобы у старого папиного приятеля сложилось впечатление, что за картинами сын приезжал один. Он поднялся с Фельдманом-младшим
Лех открыл дверь. Сын сказал ему, что приехал за вещами отца.
— Проходи, — пригласил тот.
— На самом деле, — уточнил Фельдман-младший, — эти картины не отца, а другого человека и их надо вернуть.
— Это только твое дело. Ты — наследник, тебе и ответ держать. — Хозяин посторонился, пропуская гостя, указал на комнату. — Вещи там, в стенке. Сам справишься?
— Постараюсь.
— Тогда действуй, а у меня тут дело срочное. — Он повернулся и ушел на кухню.
Токарева Лех так и не заметил. Потому, опрошенный позже в качестве свидетеля, он с полной уверенностью заявил: картины забирал только сын.
Вытащив тюки из шкафа, Фельдман-младший и Токарев переложили все в коробки, которые принесли с собой. Картин и икон было много, около полусотни. Но действовали они быстро. Не прошло и десяти минут, как все упаковали. Тут бывший мент опять проявил предусмотрительность.
— Пока я выношу коробки, — предложил он, — сходи на Ленинградку и поймай тачку.
— Но нас ждет машина, — возразил Фельдман-младший.
— Ну ты и даешь! Ты что, дурак? А конспирация? Надо обязательно другую машину взять. Менты как на хвост сядут, водителя пытать станут. Он все и выложит. Не, тачку надо сменить.
— Наверное, ты прав.
— Он еще сомневается. Отец бы твой только так и поступил.
Фельдман-младший вышел на улицу. Водитель «Волги», на которой они приехали, все еще был внизу, и словно ждал кого-то. Когда, поймав такси, Фельдман вернулся, то у подъезда не было ни машины, ни Токарева с коробками. Вот тут он понял, что бывший мент отослал его ловить тачку, чтобы смыться без помех.
— Ну и гад! — не сдержался Фельдман-младший.
— Что? — не понял таксист.
— Извините, я не вам. Должен был приятеля здесь забрать, а он не дождался.
— Бывает. Торопился, наверное.
— А может, это и к лучшему…
На следующий день Фельдман-младший позвонил Токареву:
— Почему не дождался?
— А я кого-то ждать был должен?
— Ну ты и гад!
— Вот что сынок. Эти вещи мои и твоего отца. Так?
— Так.
— Твой отец умер, значит, эти вещи мои. Но если я их продам, я тебе чуть-чуть денег дам.
— Ну ты, Евген, даешь…
— Лучше не дергайся, если неприятностей не хочешь.
Так закончился этот разговор еще вчера достаточно близких людей, которые, казалось, дружили, и не один год.
Из рассказа наследника:
В ноябре 1990 года возвращался из ресторана, — можно прочитать в свидетельских показаниях Фельдмана-младшего. — В подъезде я встретил двух странных типов. Они пристально посмотрели на меня, переглянулись, кивнув друг другу. Это мне показалось подозрительным. Зашел к соседям и от них позвонил Буторину Сергею. Он приехал через полчаса, но в подъезде
В качестве охранника Сергей прожил у меня на квартире около четырех месяцев. Я же не стал испытывать судьбу и уехал к родственникам в Германию. Оттуда, на машине, которую подарил дядя, совершил вояж в Грузию. И только в марте 1991 года вернулся в Москву.
Где-то числа 12-го ремонтировал замок в своей квартире. И тут на лестнице опять появились двое подозрительных мужчин. Один из них был черноволосый, похож на кавказца, другой — украинец. «Это помою душу!» — понял я. Попытался закрыть дверь, но получил ножом в живот. Они ворвались в квартиру. Прибавив громкость в телевизоре, кавказец ударил кулаком в лицо. Дальше не помню. Да, у второго, украинца, был пистолет. Уже в больнице от врачей узнал, что мне стреляли в рот и прострелили обе щеки.
Кто были нападавшие?
Не знаю. Могу только предполагать, что они имели какое-то отношение к хозяину картин или к тому, кто хотел стать их хозяином.
Выписавшись из больницы, сразу уехал к жене в Грузию.
Фельдман-младший признался следователю, что, до того как попасть в больницу, он позвонил Токареву. Разговор шел о похищенной коллекции.
— Вы с отцом украли эти картины, — начал он, — где мой интерес, как наследника?
— Ты, сынок, мне должен сказать спасибо, что еще живой.
Это была неприкрытая угроза. Приехав в Грузию, Фельдман-младший обратился к ворам в законе, мол, оградите от происков и угроз бывшего мента, а за это забирайте отцовское наследство — картины, все, что осталось от коллекции, которая стоила 4 миллиона долларов, а может, и гораздо больше. За такой куш новые защитники обещали ему сделать все. Попросили только об одном — организовать им встречу с этим самым бывшим ментом.
Такая встреча произошла в сентябре — октябре 1992 года, в Москве. Заступничество законников подействовало. Токарев прекратил угрожать. А потом как-то позвонил и сообщил, что остатки коллекции отдал какому-то Яну Красному из Сухуми, якобы давнему другу отца. Фельдман-младший связался со своими грузинскими защитниками, и они подтвердили: действительно, все так и было, так и задумано.
О подробностях сговорчивости Токарева стало известно несколько позже. Оказалось, что расставание с картинами далось ему тяжело. Грузинские гонцы не церемонились, а сразу взяли в заложники его жену и ребенка. За них он и отдал остатки коллекции. На этом след коллекции, казалось, оборвался навсегда. Но нет…
Из сообщения Интерпола:
В результате обмена информацией между Бюро: Интерпол-Лондон и Интерпол-Висбаден, Земельным управлением уголовной полиции города Штутгарт установлено, что в начале июля 1991 года в Афинах гражданин Германии Ханс Уильрих Шпрингер получил предложение от Стилидиса Васиолиса, с которым у него ранее уже были деловые отношения, купить «русскую коллекцию». Шпрингер согласился на покупку 14 миниатюр и 4 картин и выписал чек на 100 тыс. долларов США в качестве задатка.