Паханы
Шрифт:
В «любопытной статье» приводилась выдержка из этого письма: «Прокурору города Москвы. От Захарова Павла Васильевича. Прошу больше не считать меня вором в законе. Поскольку в 1953 году был коронован неправильно, с нарушением воровских законов и традиций…»
Вот ведь как все повернулось: в пору финансового могущества смерть застигла этого человека на тюремной койке. Первоначально арестовали Цирюля за незаконное хранение оружия. Статья в общем-то не такая уж и серьезная. Потому друзья с воли пытались вытащить его любой ценой. Они подготовили для этого все необходимое и сообщили ему, что «судейские люди» готовы его освободить, но за это надо выложить 500 тысяч долларов. Паша Цирюль послал всех куда подальше, мол, «такая работа» и 10 тысяч
Да, об этом человеке и при жизни слагались легенды.
Вернувшись во второй половине 80-х из очередной отсидки, Павел Захаров быстро нашел свое место в изменившемся обществе. Весь уголовный мир тогда переживал начало криминальной революции. В стране творился вселенский бардак. Одни постулаты отрицались, а других еще не было. Главный лидер трещавшего по швам советского общества с трибун убеждал народные массы, что происходящие перемены не что иное, как результаты «нового политического мышления». Экономика оставалась предоставленной самой себе. Начиналась масштабная растащиловка некогда могучей страны. О том, что на этом можно хорошо нагреть руки, одними из первых смекнули воры в законе.
Цирюль начал с того, что организовал преступную группу. По замыслу крестного отца, это должна была быть крутая банда рэкетиров, которая для достижения своих целей не остановится ни перед чем, в том числе ни перед убийством или похищением заложников. Местом базирования своей группировки Цирюль определил ближайшее Подмосковье, один из его северных регионов. В качестве главной штаб-квартиры выбрал зимний загородный дом, обнесенный крепким, глухим забором, стремясь не только отгородиться от посторонних глаз, но и обезопасить общак, держателем которого стал. Братва доверила ему эту почетную обязанность, за заслуги на зоне, после пышных похорон погибшего на воле соратника.
Таким образом Цирюль получил в свои руки фактически самую крупную в центральном регионе черную кассу, добытую преступными путями. Главное предназначение этих средств сводилось к тому, чтобы обеспечить поддержание «честных арестантов», их близких, а еще — на решение неотложных воровских проблем.
Но не только из-за общака Цирюль окружил дом забором-стеной, а себя — несколькими телохранителями, больше он заботился о собственной безопасности. И были тому причины.
В середине 80-х серьезный конфликт произошел у него с вором в законе Васей Очко, или Василием Петровым, патриархом отечественного уголовного мира. Когда Паша еще ходил пешком под стол, у Петрова было уже несколько ходок на зону. Говорят, начинал он еще в нэпманские разудалые времена.
Вася Очко стоял в одном ряду с такими уголовниками, как Вася Бриллиант, Вася Бузулуцкий. И вот на одной из сходок в 1987 году именно он бросил Цирюлю серьезнейшее обвинение в том, что тот допускает «нарушение понятий». В переводе с «фени» это значит, что неподобающе себя ведет, как-то: связался с коммерсантами и передал им часть общаковых денег для расширения дела, пайщиком которого являлся и он. По воровскому закону это считалось предательством, за это должны были спросить, как с «гада». Это значило, что Цирюлю следовало предложить револьвер с одним патроном в стволе — пусть исправляет свою ошибку самоубийством. Правда, подобное обвинение еще требовалось доказать. Но именно этого не произошло. Тут надо отдать должное Цирюлю, его умению — на сходке он сумел выкрутиться. Вася Очко со товарищи остались в меньшинстве.
— Я тебя все равно достану, — пообещал Очко.
— Смотри, дед, кабы я тебя раньше не достал, если будешь под ногами путаться, — не остался в долгу Цирюль.
На том и расстались. Но каждый понимал, что теперь они враги, такие, которых в этом мире разведет только смерть. Так и оказалось.
В 1994 году произошла
Цирюль со своими людьми гулял в ресторане. Вдруг в зале появился Вася Очко с двумя старыми ворами в законе. Они подошли к столику, чтобы, как полагается в таких случаях, поприветствовать коллег. Но Вася Очко публично напомнил транжирщику общаковых средств, что он гад и что братве все известно о том, сколько денег им промотано и присвоено. Предъявляемый счет шел уже на десятки тысяч баксов.
— Долги надо платить, — закончил Вася Очко.
Говорил он громко, на них стали обращать внимание. А Вася, довольный произведенным эффектом, удалился.
Состоявшийся на людях разговор Цирюль не мог оставить без последствий. На следующий день Вася Очко пропал. Но кто будет искать вора? Он многолик. Сегодня живет по одному паспорту, а завтра — по другому.
Лишь через неделю в органах внутренних дел появилась информация о том, что в окрестностях Сочи местным жителем был найден изуродованный, не подлежащий опознанию труп мужчины. Выехавшая оперативно-следственная группа обнаружила на теле неизвестного следы множественных ножевых и пулевых ранений. Личность убитого удалось установить только после идентификации отпечатков пальцев через Главный информационный центр МВД России. Неопознанный труп оказался останками воровского патриарха Васи Очко.
Молва быстро разнесла весть, что Очко убрал Цирюль. Противники казначея тут же попытались использовать это в своих интересах и публично обвинили его в убийстве. Однако Цирюль и на этот раз выкрутился. Теперь с ним стали считаться и те, кто был на равных и выше.
Свое дальнейшее продвижение в криминальной власти Цирюль проводил нагло, и этому не мешал затворнический образ жизни, который он вел все последнее время. Ведь, расправившись с одним врагом, он нажил себе другого. Когда молва разнесла, что со старым вором расправился Цирюль, это резко осудил известный вор в законе Япончик, или Вячеслав Иваньков. Но Цирюль и здесь нашел нужные ходы. Он немало постарался для освобождения Иванькова из мест не столь отдаленных. В благодарность за хлопоты тот на какое-то время оставил казначея в покое.
В 90-х Цирюль управлял уже целой преступной организацией, чье ядро составляла мощная долгопрудненская группировка, куда входили группировки поменьше: мытищинская, ивантеевская, лобненская. На периферии Цирюль крепко зацепился в поволжской Республике Марий Эл. Один из информированных источников, например, утверждал, что за счет общаковых средств здесь финансировались выборы одного из руководителей местной власти. Такой щедрый жест был проявлен Цирюлем не случайно. В МВД республики отрабатывалась версия о его причастности к крупным хищениям на территории Марий Эл. Будут ли они вскрыты — вопрос времени. Можно лишь предполагать, что полной картины здесь, скорее всего, не будет. Зато уже известно другое — в одном из живописных уголков Марий Эл для щедрого мецената построена вилла. Иногда Цирюль отдыхал здесь, устав от дел, а быть может, скрываясь от какой-либо напасти.
Правда, вилла в окрестностях Йошкар-Олы не идет ни в какое сравнение с той, что была возведена в подмосковном Жостове. Говорят, что он сам готовил для нее проект и предусмотрел все: тайники для общака и для склада оружия, другие специальные помещения.
Этот огромный особняк в Подмосковье впечатляет даже своей наземной постройкой. О том, что под землей спрятано еще два уровня, мало кто догадывался. Огромный подвал, а под ним второй, заглубленный, вполне можно назвать самыми что ни на есть рабочими комнатами. Сюда вела крутая бетонная лестница, по которой в последний раз спускались обреченные на заклание жертвы. Здесь имелись два специальных склепа, предназначенные для содержания заложников и их пыток. Душераздирающие стоны и крики о помощи надежно глушились толщей земли и бетона.