Паинька и Пай

Леровая Инга

— Да.

— У отражей есть кто-то из ваших?

— Нет.

— Но были?

— Да.

— Кто сделал отражам новую реальность? Вы?

— Да, — дворец отвечал явно неохотно и коротко.

— То есть, у тебя имеется туда доступ?

— Возможно.

— Пай, ты такое спрашиваешь без меня? — Лимми стояла в дверях обеспокоенная. — Ты считаешь, что дворец сможет проникнуть к отражам?

— Лим, ты встряла в наш разговор. Я бы тебе потом все рассказал.

— Пай, я не маленькая!

— Я помню, мой щеночек.

— Пай, там ребята.

Такие же как я. Дворец, наверно, не знает, что их там пользуют насильно. Без любви.

— Лим, не надо кричать. Иди ко мне. Мы обо всем поговорим спокойно.

— Я не могу не кричать! — Лимми готова была зарыдать в голос. — Они мне отдали все монеты, им не выбраться самим. А потом они станут такими же как Арес и Джакси. И Василька тут где-то рыскает, ищет новые жертвы.

— Лимми, пожалуйста, не рви мне сердце, — Пай усадил Лимми рядом, взял за руки. — Я обещаю тебе, мы их вытащим. Слышишь?

— Слышу, — Лимми смотрела с такой надеждой, что трудно было выдержать ее взгляд.

— Лим, ты сказала, что про отражей все вранье. Что ты поняла, расскажи, — Пай пересадил ее себе на колени. — Я судил отражей по тебе. Считал, что они все такие верные, благородные, храбрые, а на самом деле?

— На самом деле, они уроды, — буркнула Лимми. — Я такая, потому что я росла в семье, где меня баловали и обожали. Родители, братья, потом ты. Мне повезло, меня любили. И я люблю в ответ. Я поздно сообразила, что Василька служила мерзкому колдуну и стала такой же мерзкой и хитрой как она.

— Но ты ее ведь сразу раскусила.

— Я не раскусила, я ревновала, она вешалась на тебя, втиралась в доверие. Трепку мне просила задать.

— Лимми, сладкая моя, какая трепка, разве я тебя хоть раз… — Пай покачал головой, а Лимми довольно улыбаясь, лизнула Пая в щеку, вспомнив, что трепку тогда получила Василька.

— Понимаешь, Пай, когда отражи ушли, вернее, сначала дворцы от них отказались, а в качестве компенсации дали им защищенную территорию, то там очень недолго были мир и развитие. Потом началась свара. Делили переходы, имущество, засекретили все данные о прошлом. Я раскопала там, в библиотеке. Отражи унесли в себе все то, от чего бежали. Жадность, злость, вероломство. За полвека от идеалов мало, что осталось. Но молодежь не виновата, у них просто не было других примеров. Я тебе говорила, что сначала они меня обижали по привычке, а потом полюбили, выручили. С ними все хорошо будет, если их полюбят. Но там это невозможно.

— Я понимаю, Лим. Я пытаюсь нашему дворцу объяснить, что если молодые отражи вернутся, найдут здесь свою любовь, то будет шанс вернуть из небытия еще дворцы. Ведь просто так они не могут заявиться, только к отражам. Гилдерин же под тебя вызвал этот дом. Прогадал, правда, с твоей любовью. Она вся мне досталась.

— Дворец, ты не будешь один, понимаешь? — Лимми вскочила, ей не сиделось на месте. — Пай, все здорово придумал, он самый умный. Он догадался про тебя. Вернутся твои сородичи, дворцами или чем-то еще. Вы ведь можете кем угодно, да? Отражам нужна была

защита, и вы стали домами для них. Когда они еще могли любить.

— Я помогу, — крупно появилось на листке, и Пай с Лимми затихли, боясь спугнуть удачу. — Хозяйка и Супруг хозяйки! Вам нужно выйти, чтобы я перетек на новое место.

— Мы уже! Бежим! — Лимми рванула к дверям, но вернулась. — Шарики мои не потеряй. И ты можешь встать там открыто. Мы признаем твою самость.

— Азардонадартаибеоль.

— Это он попрощался?

— Пай, это его имя! Он открыл нам свое имя! Доверился нам, — Лимми кинулась на шею Паю, целуя и кусаясь одновременно, и так быстро повторила имя дворца, что Пай опешил.

Дворец с длинным и непроизносимым именем, Пай понимал, что никогда он не сможет выговорить это имя, встряхнулся, на глазах превращаясь в густое облако. Старый домик колдуна остался без особой начинки и Пай ощутил жесткую враждебность, которую всегда чувствовал, приходя к Гилдерину.

— Пай, ты чего?

— Я сожгу это к чертям, Лим. И сарай в овраге. Пока не нашелся очередной преемник.

— И Василька не сможет сюда приходить, когда энергия места изменится, — обрадовалась Лимми, предпочитая не давать котяре шансов видеться с Паем. — Пусть своим телом долги возвращает.

— Непонятно, как с подвалом быть, он ведь не сгорит. И, возможно, туда однажды попадет какой-нибудь искатель могущества.

— Мало кто сумеет открыть ход. Он на крови Гилдерина. И ходовик нужен. Василька даже не могла.

— Ты случайно ходовиков не собираешься возвращать?

— Пай! Зачем мне конкуренты? — делиться ходами Лимми не желала. Сейчас она там в полной безопасности, а если целые толпы будут бегать? Нет, не надо. — Они сами могут вернуться. Гилдерин говорил маме, что ходовики заглядывать стали. Грозился нового мужа ей найти.

— Гилдерин мог соврать. Запугивал. Лим, отойдем подальше.

Глава двадцатая. Переезд

Пай и Лимми, затаив дыхание, наблюдали как дворец светлым вихрем вылетел из покосившейся избушки, которая на их глазах дрогнула и медленно осела. Дверь качнулась, неприятно скрипнув. За дверями притаилось коварное зло, и бросать его бесхозным было неправильно. Лимми поежилась, прижалась к Паю. Ей не понравилось, что избушка словно затаилась. Как будто высматривала и ждала нового колдуна.

— Не оставляй врагов за спиной и не придется оглядываться, — Пай достал из кармана пару зажигательных контрабандных штучек и потребовал. — Лимми, отойди подальше.

— Дай мне тоже.

— Лим!

— Пай! Я не болонка на выданье!

— А кто ты? — заржал Пай, вспомнив, как когда-то сказал это Лимми о себе.

— Я твоя любимая жена и мне все можно, — Лимми кривлялась и почти не сомневалась, что Пай разрешит ей кинуть зажигалку. Не очень красиво, что она вела себя как капризный малыш, выклянчивающий лакомство, но появившаяся после отражей внутренняя неуверенность в себе требовала привилегий.