Пака. Книга сапфировая

Шубникова Лариса

— Я хочу сказать, что мои перепады настроения гораздо более плавные, чем твои. Нет, я не спорю, ты весь такой собранный, спокойный, но полыхаешь как свечка, стоит тебе только слегка рассердиться. Сначала ты ухмыляешься, как кочерыжка, и мгновенно, по своим каким-то непонятным соображениям, превращаешься в жуткого монстра! Но, я тебя не боюсь! — она уперла руки в бока, напоминая женщин дель Торе-Пачего.

Да уж, кровь не водица. Пака, ты же чистая Пачего! Сдается мне, стань ты ревновать, то и мокрого места не оставишь от своей соперницы, а потом еще и мужику своему люлей раскатаешь. Ух, бодрит-то

как!

Но с Пачего я бок о бок уже очень давно, кариньо. И прекрасно знаю, как унять вот этот бешенный темперамент. Ну, держись, кошка!

— Кариньо, — говорил голосом, максимально нежным (странно, но даже притворяться не пришлось!!!), — Ты очень красивая, когда сердишься. И когда не сердишься, тоже. Чтобы я там не говорил, ты хорошая. Искренняя. А еще, я совсем не ожидал, что ты настолько хорошо готовишь. Поверь, если я сейчас не попробую всего вот этого, я буду жалеть всю жизнь. Когда еще доведется так вкусно поесть?

Я и сам проникся своей собственно речью, даром, что все сказанное мною было правдой. А Пака… ну она замолчала и уставилась на меня. Такого взгляда от нее я еще никогда не получал. Чего там только не было! Лучше не смотреть, иначе от слов я перейду к действию!

— Спасибо за цветы, Стива, — вот это поворот!

Голос ее был нежным, и в нем слышалась натуральная, неподдельная благодарность.

— Это в качестве извинения за мою грубость, кариньо, — ну не мог я ей солгать сейчас, а надо бы было!

— Мы договорились, что закроем эту тему. Сказала же, я и сама хороша. Но в качестве извинения я не знаю, что подарить тебе, Стива. Есть пожелания? — она вовсе не шутила.

Есть! Много! Разных! И давай начнем с того, что ты сядешь ко мне поближе, кошка…. Тьфу, о чем я?

— Поужинай со мной, и мы в расчете, — я очень добрый, кажется…

Она улыбнулась светло так, и взялась за вилку. Я принялся за еду, понимая насколько я не чувствовал вкуса, когда ел это в первый свой ужин!

Ведьма, даром клянусь, ведьма она! Люди так не готовят!

Я съел все. Совсем все. Надо было видеть глаза Алены, которая смотрела на пустые тарелки и миски. Она, похоже, была счастлива, не меньше моего!

Пока она убирала грязную посуду и наводила порядок на кухне, я наблюдал за ней, честно не понимая, как эта изнеженная семьей и деньгами девушка, вот так запросто и кашеварит и убирается, в десятый раз задавая себе все эти вопросы.

— Алена, откуда такая любовь к хозяйству? Нет, ну готовить нравится, понять могу. Хобби. А порядок? А вот это радостное шуршание по дому? С чего бы? Ты же из этих… — я все же не удержал себя от вопросов.

Она, по своему обыкновению, пропустила мимо ушей все, что я говорил, и прицепилась к последнему моему слову!

— Из каких «этих»? — даже шуршать перестала и уставилась на меня, готовясь дать отпор.

Paloma, я не нападаю, честно! Просто хочу узнать получше.

— Из девочек- люкс. У таких даже подошвы туфель блестят. Дорогая одежда, редкие украшения. Тебе на обложку журнала о шикарной жизни, а ты тут кашеваришь.

— А, ты об этом… Ну, а что еще делать на этой яхте? — точно, я сразу понял, что ты слишком деятельная, Алена.

— А если бы была дома? Чем бы занималась? — я понимал, что в ответ может прилететь что угодно, но надеялся

на лучшее, ожидая чего-то адекватного, мудрого, разумного.

Стива, тупасий, это же Пака. Сейчас скажет, что кактусы любит разводить или тащится от маленьких собачек….

— Я бы ходила на работу. Кстати, она мне по душе! Вечерами пела бы в любимом караоке вместе с Илькой. Или с подружками. Кстати, их три штуки и они дочери Натали Волконской. Она моя любимая тетушка, и, так же как и ты теперь, из круга избранных. Если бы была в дурном настроении, гоняла бы на машине по Столице. Часто хожу с братом на выставки. Он дитари, но состояние сколотил на живописи. Ищет таланты, но конкретно залипает только на работах одной художницы- Лилит де Монк. Он пытается встретиться с ней уже несколько лет и впустую! Очень загадочная особа. Готовила бы для па и ма. Люблю плавать. Люблю прыгать с парашютом. Люблю бабулю Солану. Когда грущу, могу закрыться дома и сидеть в одиночестве, но такое бывает редко и быстро проходит. По утрам бегаю! Очень рано встаю и несусь по пустому парку, как ветер! Ненавижу приемы и банкеты! Прямо ядом плююсь, когда вижу толпу лицемеров! Дальше говорить? — я рот открыл, слушая ее исповедь.

Алена, ты ни слова не сказала о том, что встречаешься с парнями. Почему? Я был уверен, что ты тусовщица! Экое счастье.

Что?! Какое на фиг счастье? Я подумал о том, как Паку целует какой-нибудь щеголь и кулаки сжались сами собой! Я полыхнул пламенем!!! Это что еще за хрень?! Это ревность? Впервые в жизни я ревную?? Да не было такого никогда!!!!

— Стива!!!! — Пака шарахнулась от меня, когда засекла мои бесноватые всполохи.

Я сам вскочил и всеми силами пытался унять свое беспокойство и…ревность! Жуткую и несвоевременную. Я уж промолчу о том, что ревность эта была совершенно беспочвенной, и, что я не имею на нее (ревность) никакого права. Алена не моя и никогда ею не будет.

— Все, кариньо, я успокоился. Извини, что напугал, — с трудом я выговорил все это и вышел из салона.

Конечно, любопытная тиби поскакала вслед за мной. И началось…

— Стива, что такое? Ты хорошо себя чувствуешь? Что случилось? Опасность? Мы все умрем? Ты почему полыхать начал? Это из- за меня? Да? Что я сказала такого? Стива!!! — она трясла меня за руку.

— Кариньо, слишком много вопросов. Выбери один и я отвечу, — а руки у нее нежные, теплые и мне нравилось что она держалась за меня обеими своими лапками.

Интересно, какой она выберет вопрос? О себе или обо мне? Кошка, я жду.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — обо мне…капец.

Вот сейчас я понял окончательно, что между нами есть нечто. И ты, кариньо, так же как и я, думаешь обо мне больше и чаще, чем нужно. Напугалась, бежала за мной. Закидала вопросами и все только ради того, чтобы узнать, как я себя чувствую? А если опасность? А если мы «все умрем»? Ты про себя думай, глупая моя.

Моя? Какая еще «моя?!

— Я себя чувствую прекрасно, Пака. Не волнуйся. Мы не умрем. Опасности нет. Случилось нечто, о чем я пока не могу тебе рассказать. Возможно, никогда не расскажу. Полыхнул, потому, что думал о кошмарном. И да, из-за тебя. Ты ничего такого не сказала, но именно поэтому я и полыхнул, — я ответил на все ее вопросы максимально откровенно.