Пака. Книга сапфировая
Шрифт:
— Спаси и сохрани, Господи! Пака, это точно ты вернулась? С чего ты сейчас об этом? Никогда ты ТАК не извинялась, а тут…. Алена, я не самый лучший собеседник, но выслушать могу. Что с тобой, сестренка? — вот никогда он не смотрел на меня с таким отчаянием и нежностью!
Я не выдержав, заплакала. Илья бросил свою булку и кинулся меня обнимать.
— Аленький, с ума сошла? Перестань, дорогая. Просто скажи, кому бить морду, и я набью, поверь, — его руки родные утешали, защищали и дарили тепло.
— Иль…Иля…Что
— Во-первых, перестань плакать. Во-вторых, объясни, что случилось. В-третьих, прекрати пугать меня, иначе никаких толковых советов от меня не дождешься, — разумно, но невыполнимо.
Перестать плакать я не могла. Объяснить брату, что схожу с ума по майору Голицыну невозможно. Пугать его прекратить? Я сама себя пугаю…. Где мне найти силы, чтобы убедить моих родных и любимых не волноваться обо мне?
Стива…
— Иля, я обязательно попрошу тебя о помощи. Мне очень нужен твой мозг. Свой я где-то обронила, потеряла. Но прежде, я бы хотела поговорить с ма. Она всегда понимала и помогала мне в самых кошмарных ситуациях. Нет! Ты не бойся, я в относительном порядке. Здорова и жить буду. Но…мне нужна ма сейчас. Поверь и не сердись. Не обижайся, — Илька кивнул (он всегда понимал меня очень хорошо) и вытер мои слезы своим носовым платком.
— Вынужден педалировать ситуацию, систер. Сейчас же идем домой и к ма. Никогда не думал, что глаза твои могут быть такими печальными. Я догадываюсь, что стало тому причиной, но, если тебе проще говорить об этом с мамой, так тому и быть. И еще…давай пока не будем ничего рассказывать отцу, иначе Стива твой будет казнен, путем избиения, отрывания конечностей, и как итог, его глаз будет натянут на жо…ну, ты поняла меня, — и все это спокойно и просто?!!!
Как ты понял, что все из-за Стивы?!!!
— Илья, откуда ты знаешь? Как догадался?! — я даже плакать перестала.
— Я видел, как он смотрел на тебя там, на причале. И как ломился к машине, стараясь быстрее уехать. Заметил и то, как ты оглядывалась, думая, что он рядом. Майор совсем спятил, да и ты не лучше. Понять не могу, почему он еще не штурмует наш дом в поисках тебя, — Илья улыбался, как идиот!
Ничего ты не понимаешь, брат!
— Иль, я для него только «объект». Была и буду. Ты ничего не знаешь!
— Пака, вот узнаю тебя сейчас. Упрямая исключительно. С чего ты вбила в голову, что надо знать? Надо чувствовать, систер. Он тебе сам сказал, что ты для него «объект»?
— Нет, но он пожелал мне счастья с моим тантум! Сказал, что рад знакомству и не нужно ни о чем жалеть!! — я ждала от Ильки…вот не знаю, чего…
— Ты рассказала ему о тантум?
— Рассказала, конечно! Как я могла молчать? Это нечестно!
— Ну и дурочка.
— Это еще почему?!!!
— Подумай. Просто сядь и подумай, Аль. Представь, что ты дико влюблена в парня, а он говорит, что никогда не будет твоим
— Ну, я бы психанула и ушла. Наверно…
— Вот и он, психанул и ушел.
— Он сказал мне, чтобы я не волновалась и что я обязательно буду счастлива!!!! Что это за пожелание такое, если любишь? Никакой любовью тут и не пахнет!
— Дважды дурочка. Майор твой настолько в тебя влип, что не посмел обидеть. Он же сам не знает, что ты его любишь. Ведь, любишь. Верно? Он засунул поглубже свои проблемы и попытался успокоить твою совесть. Кстати, классный парень. Его я бить не стану.
Я зависла… Илья, ты серьезно?! Ты, правда, так думаешь?! А он продолжил.
— Я понятия не имею, как вы, оба такие слепые, сошлись, встретились? Предположим, ты всегда была такой, но он…. Хотя, и тут понять можно. Он- сирота. Подкидыш. Ты — дочка премьер-министра. Это будто звезду с неба захотеть. Бездна между вами. Это так же безнадежно, как и, допустим, мое желание жениться на дочери Императора Александре Романовой, понимаешь? Кто она и кто я?
Я начала кое-что понимать! Стива говорил мне однажды нечто такое, а я уверяла, что не принцесса…. Так вот, что он имел в виду!
— Иль, все равно ничего не получится! У меня тантум появится, а Стива… Я так не смогу! — я снова заплакала.
— А вот тут, Аленький, тебе, правда, нужна ма. Она тиби и поймет тебя как никто другой, — братишка мой снова утирал мои слезы.
Как я люблю его! И Стиву…
— Что же мне делать?
— Я бы на твоем месте, поехал к нему и все высказал. Можешь ругаться, вопить и всячески обзываться, но главное, скажи, что любишь. Я не знаю, как он этого не заметил.
— На мне же не написано, а я ему не сказала!
— В том то и дело, что написано, Аленький. Я никогда еще не видел тебя такой красивой. Нежной. Полагаю, женщина в тебе проснулась. И ты стала рассудительной. Будто сдерживаешь свои пачеговские порывы. Это из-за него? — Илька что, экстрасенс?
— Стива придумал для меня «тормоз». Сказал, если не буду думать о ком-то дорогом, прежде чем косячить, то погибну. Вот, теперь всякий раз вспоминаю его и слова, которые он мне сказал и…остываю, что-ли…
Брат долго смотрел на меня, думал.
— Знаешь, Алена, я ему памятник поставлю. Честно! Прямо в гостиной своего дома. Посередине. Ай, да майор. Пара недель и жуткая Пакита стала умничкой. Я за двадцать три года, проведенных с тобой, не смог и сотой доли того, что смог он. Езжай к нему и не думай. Стива без вопросов прикрыл тебя собой от пули. Вразумил. Вытерпел твой характер. Влюбился. Не знаю, что там с тантум, но это твой мужчина. Вот уж не думал, что найдется для тебя половинка, — теперь Илья смеялся, счастливо и слегка ехидно.