Палач из Гайд-парка
Шрифт:
– Конечно, тетя Мина, с удовольствием сыграю. Только скажите, что бы вам хотелось. Я сочту это за честь.
– Спасибо, милый! Я подумаю и скажу тебе. – Миссис Уинтроп повернулась к суперинтенданту. – Виктор играет на виолончели, мистер Питт. Вы едва ли слышали что-либо более прекрасное. Струны плачут и смеются, как живые. Его игра полна таких глубоких чувств и так трогает сердце…
– Что ж, талант грех не беречь, – вполне искренне заметил Питт. – Во всяком случае, музыку можно предпочесть морским сражениям.
Виктор с живым любопытством посмотрел на суперинтенданта, слегка нахмурил
Тора благосклонно решила воздержаться от участия в дискуссии и поторопилась восстановить оборванную нить разговора, ради которого и пришла сюда.
– Мы можем чем-нибудь помочь тебе, Мина? – справилась она у подруги. – Без сомнения, тебе предстоят большие хлопоты. Если хочешь, я пришлю тебе свою кухарку или напишу пригласительные письма и извещения. Пожалуйста, располагай мною, как хочешь.
– Это так мило с твоей стороны, Тора, – с благодарной улыбкой ответила Мина. – Мне было бы достаточно одного твоего присутствия. Передо мной стоит печальная задача, и я сама должна выполнить ее. Признаюсь, я не готовила себя к ней так рано. Мой разум все еще отказывается что-либо понимать. Я все еще не пришла в себя.
– О, конечно, дорогая, – быстро сказала Тора. – Каждый на твоем месте чувствовал бы себя так. Это чудо, что ты столь мужественно держишься. Ты необычайно сильный человек и достойна нашего великого братства вдов морских офицеров, имеющего славную вековую историю. Оукли гордился бы тобой.
Странное сильное чувство внезапно преобразило смуглое лицо Барта Митчелла.
Виктор медленно вздохнул.
– Есть ли у капитана Уинтропа другие родственники, кроме родителей? – спросил в наступившей тишине Питт.
Мина, вздрогнув, вернулась в действительность.
– О, нет, нет, только лорд и леди Уинтроп. – Интонация, с которой она произнесла титулы родителей мужа, свидетельствовала о том, как показалось Питту, что Мина хорошо осознавала свое социальное неравенство.
– Итак, остается корабль, – сказал после короткой паузы Барт. – Я беру это на себя. Хотя из газет и слухов там, должно быть, уже всё знают. Но официальное уведомление от семьи будет вполне уместным, как знак вежливости и уважения. – Он сделал легкую гримасу. – Да, совсем забыл, суперинтендант, вы хотели получить адреса офицеров, живущих в этом районе. Мне кажется, у Оукли были записи, где-то в его столе в библиотеке. Я сейчас принесу их вам.
Извинившись перед Торой, он вышел.
– Простите меня, суперинтендант, – с порозовевшим лицом Тора повернулась к Питту. – Я не хочу вмешиваться в ваше расследование, но здесь вы ничего не узнаете о смерти бедного капитана Уинтропа. Вы должны расспрашивать не в этом доме, а на улицах, в больницах для умалишенных, откуда, возможно, кто-то сбежал. Безусловно, человек, совершивший столь зловещее убийство, не может казаться нормальным в полном смысле этого слова. – Она многозначительно подняла брови. – Вам легко удастся найти хотя бы одного, похожего на него, а то и нескольких.
Виктор, закусив губу, снова уставился в потолок.
Мина вопросительно посмотрела на суперинтенданта.
– Вполне возможно, мэм, и мы непременно воспользуемся вашим советом, – ответил Питт. – Но надежды мало. Не у всех сумасшедших всклокоченные волосы
– Неужели? – холодно и с недоверием воскликнула Тора. – Мне казалось, что после того, что он совершил, он всем своим видом должен изобличить себя. Совершивший такое не может выглядеть как обыкновенный человек.
Питт не стал спорить, в этом не было смысла, да и Барт уже успел вернуться с листком бумаги в руках.
– Вот список, суперинтендант. Думаю, он вам поможет. Здесь имена и адреса членов команды. Знаете, чем больше я думаю, тем больше мне кажется, что вы правы. Действительно, причиной может оказаться ссора или какие-либо воображаемые несправедливости, мучающие кого-то, а также выпитое в изрядном количестве вино и утрата всякого контроля над собой. – Лицо его оживилось. – Да и оружие можно легко определить. Какой морской офицер не имеет при себе абордажной сабли или чего-то вроде палаша? [3] – Он с надеждой посмотрел на Питта.
3
Барт, конечно, погорячился насчет абордажных сабель и т. д. Оружием офицера ВМФ Британии была шпага особого вида.
Мина закрыла лицо руками. Виктор шумно выдохнул и выпрямился, словно на мгновение потерял равновесие.
– Право, Барт, – рассердилась Тора. – Я знаю, что ты не нарочно, но тебе не кажется, что ты утратил чувство меры, дорогой? Это все так ужасно, что не стоит нагнетать атмосферу. Я уверена, что суперинтендант, привычный к этому, обойдется и без наших предположений и подсказок.
– О, простите, искренне раскаиваюсь, – воскликнул Барт, повернувшись к сестре. – Мина, дорогая, прости меня. – Он бросил взгляд на Томаса. – Думаю, мы ничем больше не можем вам помочь. Прошу, оставьте нас. Я должен позаботиться о здоровье сестры и заняться множеством неотложных дел.
– Разумеется, – согласился Питт. – Благодарю, что уделили мне столько времени и внимания. До свидания, миссис Уинтроп, миссис Гаррик, мистер Гаррик, – обратился он к каждому с легким поклоном и покинул гостиную.
В холле Томас принял из рук дворецкого свою шляпу и вышел на яркое весеннее солнце. Его голову переполняли впечатления – печаль, волнение, скорбь и еще что-то такое, за что даже его цепкий ум не мог зацепиться.
Позднее Питт выполнил еще одну очень неприятную, но необходимую обязанность: зашел в мертвецкую, чтобы своими глазами увидеть тело Оукли Уинтропа.
Он особенно не надеялся, что это поможет ему хоть чем-то подкрепить свои догадки и предположения, возникшие после доклада Телмана. Но всегда был шанс заметить нечто особенное, пусть даже какую-то мелочь – впоследствии она может приобрести решающее значение.
Для Питта посещение мертвецкой всегда было тяжелым испытанием. Пустой, даже летом холодный, как ледник, зал со специфическим прокисшим воздухом угнетающе действовал на него. Томас дрожал от холода, пока излагал смотрителю цель своего прихода, хотя ему не надо было даже называть свое имя, ибо здесь его хорошо знали.