Палач из Гайд-парка
Шрифт:
Ну что ж, надо звать на помощь. Человеку сейчас нужен врач. Сэмми поднялся и поспешил прочь быстрым шагом, но, передумав, припустился бегом.
– Что? – Питт оторвал взгляд от стола и посмотрел на Телмана, который возвышался прямо перед ним с мрачным лицом и каким-то ехидным, торжествующим огоньком в глазах.
– Это Бейли, – повторил Телман. – Один из парковых смотрителей наткнулся на него сегодня утром, примерно в шесть часов. Его ударили по голове и оставили лежать под кустом. – Он пристально поглядел на шефа.
Томасу стало
– Его тяжело ранили? – спросил он с трудом, губы у него пересохли.
– Трудно сказать. Он все еще без сознания. И все еще может быть.
– Но насколько он пострадал, какие у него раны? – Словно со стороны, Питт слышал свой голос, хриплый и немного испуганный.
– Вроде нет ничего, кроме ушиба головы.
– И никто не знает, как это могло случиться?
– Нет. Но здравый смысл подсказывает, что это был Палач. Бейли не был на дежурстве в парке или поблизости. Он все еще проверял заявление Карвела, что тот был на концерте, как вы и хотели. – Телман все так же смотрел на Питта, не отводя взгляд. – Сдается мне, он кое-что обнаружил.
Отвечать было нечего. Питт встал из-за стола.
– А где он?
– Его доставили в больницу Доброго Самаритянина на Манчестер-сквер. Примерно в полумиле от того места, где нашли. – Он вздохнул и помолчал. – Вы хотите, чтобы я снова арестовал Карвела?
– Нет, во всяком случае, пока не повидаю Бейли.
– Но он ничего не может рассказать.
Питт не потрудился ответить. Он не глядя обошел Телмана и вышел из кабинета, не взяв пальто и шляпу. Не прошло и пяти минут, как суперинтендант уже ехал в экипаже на Манчестер-сквер.
Питт чувствовал себя отвратительно. Больше не было оснований сомневаться, что это Карвел. Именно присутствие или отсутствие последнего на концерте и проверял Бейли. Но мысль эта его ранила. Ему нравился Карвел, он испытывал к нему инстинктивное уважение, сочувствовал его горю, верил в искренность его переживаний. Такое глубокое разочарование Томас испытывал и в отношении самого себя. У него было ужасное чувство поражения от того, что он так обманулся в Карвеле, а значит, он совсем не понимает людей. Это он виноват в том, что Бейли пострадал, и если тот умрет, то именно он, Томас Питт, будет виноват в его смерти.
Как он мог быть настолько глуп, так непредусмотрителен и наивен? Ведь даже сейчас, в экипаже, Томас не мог представить, что во всем виноват Карвел, и только очевидность делала его вину неопровержимой.
Экипаж остановился, и Питт сошел, велев кучеру подождать. Его провели в большую длинную палату, где лежал недвижимый, бледный, оцепеневший Бейли. Он был в грубой коленкоровой ночной рубашке, укрыт простыней и серым одеялом. Около койки стоял молодой врач, лицо у него было хмурое, губы поджаты.
– Как он? – спросил Питт в страхе услышать ответ.
Врач взглянул на него.
– А вы кто?
– Я суперинтендант Питт с Боу-стрит. Как его состояние?
– Трудно сказать, – врач покачал головой. – Ни разу не пошевелился с тех пор, как его привезли, но температура близка к нормальной. Дыхание тоже почти нормальное, и сердце бьется
– Он поправится? – спросил Питт, не слишком надеясь на положительный ответ.
– Наверняка сказать не могу. Может быть.
– А когда он будет в состоянии разговаривать?
Врач опять покачал головой и наконец взглянул на Питта.
– Этого я не знаю, суперинтендант. Я даже не уверен, что он вообще заговорит. А если и так, то он может ничего не вспомнить. Его сознание может быть очень повреждено. Вы должны быть готовы к этому. И на вашем месте я не слишком бы ставил свое расследование в зависимость от его показаний.
– Понимаю. Пожалуйста, сделайте все возможное. Не беспокойтесь об оплате.
– Разумеется.
Питт ушел, чувствуя себя еще более несчастным, обескураженным и очень виноватым.
Приехав на Боу-стрит, он увидел у себя в кабинете Джайлса Фарнсуорта, бледного и злого.
– Вы опять позволили Карвелу нанести удар, – процедил он сквозь зубы. – На этот раз Палач едва не убил одного из ваших подчиненных. – Он отошел к камину и повернулся лицом к Питту. – Я давно опасался, что это дело вам не по силам, но Драммонд настаивал на своем. Ну что ж, он ошибся. Самое неправильное решение за всю его карьеру. Извините, Питт, но больше с вашей некомпетентностью я мириться не могу. – Он опять прошелся по комнате и снова повернулся к Томасу. – Вы уволены с занимаемой должности. Быстро заканчивайте необходимую работу с документами, а затем вы будете переведены на прежнюю должность. И лучше вам работать в другом участке. Когда у меня будет время, я найду где. Может быть, на окраине. – Не ожидая ответа, он направился к двери, но, коснувшись ручки двери, заколебался. – Я велел Телману снова арестовать Карвела. Теперь он, наверное, уже в участке. Подготовьте все свидетельства и улики, которые потребуются суду. А когда закончите, можете на несколько дней уйти в отпуск. Всего хорошего.
И помощник комиссара вышел, затворив за собой дверь и оставив Питта наедине с угрызениями совести и совсем несчастного.
Глава одиннадцатая
Шарлотта была потрясена, когда Томас рассказал ей о своем увольнении. Возможно, она реальней представляла бы себе эту возможность раньше, если бы ее голова не была так занята другим: новым домом и, конечно, продажей старого, избирательной кампанией Джека, любовной связью Кэролайн, а теперь ее новым браком. Она не очень-то верила, что такое вполне может случиться – что его уволят, ведь это так несправедливо!
Сердце у нее упало, так остро она чувствовала боль и унижение, которые он претерпел, но несправедливость привела ее в ярость. А как же теперь будет с новым домом? Разве он им по средствам? И старый уже продан, им нельзя переехать обратно…
Шарлотта знала, что все ее мысли и чувства сейчас отражаются на лице. Ей никогда не удавалось как следует их скрывать, но она изо всех сил пыталась сдержаться и ничем не дать знать мужу, как сильно потрясена. Все же она побледнела и ее затошнило; появилось такое чувство, словно в желудке тяжелый, холодный камень.