Палач из Гайд-парка
Шрифт:
– Вот об этом я как раз и думаю, – и Джек уставился в тарелку.
За дверью раздались шаги, кто-то из слуг шел по коридору.
– Что ты имеешь в виду? Пока ты ничего необходимого не предпринял. Ты вызвал полицию? Я по-прежнему считаю, что тебе надо было сделать это еще прошлой ночью. Конечно, они уже никого не смогли бы поймать, но все же им надо было сообщить как можно скорее.
– Я хочу все обдумать…
Но прежде чем Джек успел закончить фразу, вошла горничная с дымящимся чаем и свежеподжаренными тостами для
– Подумать? О чем? – сразу же, как только девушка вышла, осведомилась Эмили. – На тебя напал Палач. О чем тут еще думать? – Она подалась вперед и пристально взглянула на него. – Джек? Ты болен? Он что-нибудь тебе повредил?
Он сделал забавную гримасу, но ему было не смешно.
– Да конечно, нет. Я немного ушибся, вот и все.
– Ты уверен?
– Совершенно уверен. – Он улыбнулся, но по-прежнему был бледен. – Я хочу все хорошенько продумать, прежде чем решить, что делать…
– Не понимаю, что ты этим хочешь сказать. Что делать? Ты должен немедленно сообщить об этом в полицию – и желательно Томасу. Он должен об этом узнать. – И, неотрывно глядя на него, Эмили облокотилась о стол.
– Конечно, Томасу надо сказать, – согласился он. – Но думаю, что больше никому.
– Не понимаю. Почему больше никому? Это вряд ли можно назвать личным делом, когда на тебя совершают на улице нападение! – Она рассеянно налила обе чашки и подала ему чай.
– Мне кажется, что лучше об этом не упоминать, – ответил он, принимая чашку и беря тост.
– Что? Да что все это значит? – Она возвысила голос, не веря своим ушам. – Никто же не собирается обвинить тебя в этом? Все обстоит прямо наоборот: в полиции все отнесутся к тебе с симпатией и пониманием.
– Ко мне – возможно, – сказал он задумчиво. – Хотя там могут быть и такие, у кого появится подозрение, не связан ли я каким-нибудь образом с убитыми, и эти размышления, несомненно, распространятся довольно широко. И мои враги начнут…
– Но нельзя же сидеть молчком из боязни, что кто-то плохо о тебе подумает, – быстро сказала она. – Те, кто склонны так судить, все равно отзовутся о тебе именно так. От этого не убежишь.
– Я не об этом думаю, – возразил он. – Я подумал о Томасе.
– Но это как раз может ему помочь, – резонно заметила она. – Чем больше у него будет информации, тем больше шансов, что он найдет убийцу.
Вернулась служанка с лососиной, спросила, не надо ли еще чего-нибудь, и, когда ей ответили отрицательно, удалилась.
– Я не уверен, что это был Палач, – сказал Джек, как только дверь за ней закрылась.
Эмили обомлела.
– Что ты хочешь сказать? Я видела его. У него был топор! Джек, я же его видела!
– Я знаю, – ответил он мягко. – Ты видела человека с топором, но это не значит, что ты видела того самого Палача.
– Да у него нет никакого привычного способа! – негодующе воскликнула Эмили, не обращая внимания на поставленную перед ней еду.
Джек взглянул на нее, и очень серьезно.
– Конечно, я обо всем расскажу Томасу, но сообщать в местное отделение полиции не стану. Неужели ты не понимаешь, как отреагируют газеты на новое нападение? И все это будет на руку только Эттли.
– О! – Эмили откинулась на спинку стула, гнев ее моментально улетучился. – Да, конечно. Об этом я не подумала. Мы не должны давать ему ни малейшего повода. Он ведь тоже использует этот случай как орудие нападения, да?
– Я пошлю Томасу записку. – Джек больше не думал о завтраке и встал, оттолкнув стул.
За спиной появился дворецкий со свертком газет в руке. Лицо его было торжественно и мрачно.
– Я их позже просмотрю, – сказал Джек и хотел было пройти мимо. – Мне нужно написать записку суперинтенданту Питту.
– Но я думаю, он уже знает о вашем злоключении, сэр, – ответил дворецкий серьезно.
– Но он никоим образом не мог об этом узнать, – ответил Джек на ходу. – Тому человеку, который прибежал к нам на помощь, я словом не обмолвился ни о чем; только сказал, что живу поблизости. И было слишком темно, чтобы он мог меня узнать. Даже если он собирался обо всем этом рассказать, то никак не мог этого сделать.
Дворецкий откашлялся и положил газеты на краешек стола.
– Извините, сэр, за то, что я скажу, но вы ошибаетесь. О вчерашнем происшествии сообщается в заголовках многих газет. В частности – и особенно – в «Таймс». Боюсь, что мистер Эттли написал очень резкую статью о полиции.
– Что? – Джек повернулся, рывком схватил верхнюю газету и поднес в ужасе к глазам. – Но это же абсурд! Каким образом Эттли мог обо всем узнать, чтобы успеть сообщить об этом? Каким образом? Откуда?
– Я уверен только в одном, сэр, что не знаю этого. Вы все еще хотите послать записку суперинтенданту Питту, сэр?
– Да… нет. – Джек с размаху опустился на стул, царапая ножками натертый деревянный пол. – Это что же, черт возьми, такое?
Но прежде чем Эмили успела ответить, раздался стук в дверь, и горничная пошла открывать.
– Здесь суперинтендант Питт, сэр, и он хочет вас видеть. Сказать ему, что вы принимаете, сэр?
– Да. Да, конечно, принимаю, – с сердцем ответил Джек. – Принесите еще чашку и свежего чаю. И рыбы, если он захочет.
– Да, сэр.
Питт вошел почти сразу же, как она удалилась. Вид у него был усталый и крайне обеспокоенный.