Палач
Шрифт:
Мы не успели дойти до казармы десяток метров, как дверь распахнулась и на пороге застыл… дедушка. Такой, как на картинках в книгах про гномов. Седые длинные волнистые волосы обрамляли круглое сморщенное лицо с окладистой бородой. Он был маленького роста, худой и сухонький, что подчеркивала одежда на несколько размеров больше, чем нужно, – на нем был бушлат поверх солдатской камуфлированной формы и берцы. Дедушка удивленно смотрел на нас, моргая темными подслеповатыми глазками. Больше всего его изумила
Собака, всего несколько дней как приставшая к людям и не особо доверявшая чужакам, на этот раз изменила себе: склонив голову набок, она несколько секунд рассматривала старичка, а потом коротко и весело гавкнула и… замахала хвостом.
Дедушка всплеснул руками:
– Батюшки-светы! Да никак собачка с вами?
На роль человека, от которого исходит угроза, он никак не подходил, и мы, уже не таясь и опустив оружие, подошли к нему.
– Здравствуй, отец, – сказал Иваныч и первым протянул ему руку.
Старичок несколько недоуменно посмотрел на нее, потом спохватился и ответил рукопожатием.
– А я уж думал, как ты меня признал? – немного непонятно спросил он и по очереди пожал нам всем руки. – А вы кто же будете?
Отвечать взялся Иваныч:
– Меня Антоном Ивановичем зовут, можно просто Антоном или вон как ребята – Иванычем. Это Серега, это Дмитрий. А тебя, отец, как звать?
– Отец Александр я, – радостно улыбнулся старичок и растерянно хлопнул себя по бушлату: – да без облачения и не признать.
Мы смущенно переглянулись – как вести себя в обществе священника, никто из нас не знал. Но он уже суетливо посторонился, давая нам пройти, и запричитал по-стариковски:
– Да чего же мы в дверях-то? Проходите в дом.
Дверь вела в маленький тамбур, за которым и был, собственно, «дом». Старичок отгородил часть казармы, в которой стояла обычная дровяная печка с чугунной плитой наверху. Каморка была маленькая, только чтобы поставить кровать, тумбочку да стол со стулом. Стенами комнатки с двух сторон были собственно стены казармы, а с оставшихся двух – фанерные щиты наглядной агитации. На одном из них я прочитал: «Боевой листок», еще на одном было написано: «Распорядок дня».
На стене, в углу напротив входа, висела икона с зажженной перед ней лампадкой. Судя по запаху и копоти, в светильнике был обыкновенный заячий жир.
Вслед за Иванычем мы неумело перекрестились на икону.
На плите стояла кастрюля с кипящим варевом, от которого исходил дразнящий запах вареного мяса.
– Удачно вы, хлопцы, – сказал старичок, подталкивая нас в сторону кровати. – Садитесь, садитесь! А я как раз суп варю. Вот заодно и пообедаем. Подвиньте-ка стол к кровати, и все уместимся. А я щас еще стульчик принесу.
– Да как-то неудобно вас объедать,
– Ну вот еще, – всплеснул руками священник. – Не по-христиански это! Да и что там объедать-то? Зайцы чуть не сами в кастрюлю прыгают, картоха теперь круглый год, почитай, растет… Так что не обижайте.
C вещами, оружием и собакой в комнатке было не развернуться. Мы отнесли все вещи в тамбур, а Рыжую оставили перед открытой дверью дедовой каморки – от печки веяло жаром, так что проветривание было в самый раз.
Дед вышел и через несколько минут вернулся с железными мисками и ложками в руках.
– Во, солдатские! – похвастался он. – Стекло-то все побило, считай, а железу ничего не будет.
Он принялся разливать по тарелкам овощной суп, что-то среднее между борщом и щами.
– Хлеба нет, – с сожалением покачал дед головой. – А хорошо бы сейчас черного хлебушка съесть… Да видно, не доведется уже.
– Отец, – неуверенно крякнул Иваныч, – так, может, того… По сто грамм за знакомство? У меня как раз последняя бутылочка осталась, что с дому захватил. Думал, с ребятами, как обратно пойдем, выпьем на радостях, да тебя встретили. А?
– Коли последняя, да еще и отложенная, так нечего и починать, – рассудительно сказал отец Александр. – Да к тому же вы у меня в гостях, не забыли? Я сейчас, кушайте пока…
Он вышел, не забыв предусмотрительно налить в миску суп для Рыжей, щедро навалив туда куски мяса. Вернулся он с винной бутылкой в руках и четырьмя стаканами.
– Во! Только красного вина у меня нет, зато есть белое. Вам как, разбавлять? Али чистый пить будете?
– А это что? – подозрительно спросил Иваныч.
– Спирт.
– Ого! Тогда лучше развести, конечно.
Под суп разведенный спирт пошел очень хорошо. И вообще, поесть горячего и жидкого после нескольких дней в тайге было очень кстати. Да и сама обстановка непритязательного стариковского жилища после похода по лесу казалась удивительно уютной. Скорее, это заслуга самого хозяина: есть такие люди, с которыми перекинешься парой слов – и уже как будто много лет знакомы.
– Ночевать вам только где? – после того как поели, задумался дедушка.
– Отец Александр, да мы небалованные, – усмехнулся Иваныч. – В лесу на голой земле спали, так что не пропадем.
– Ну, коли так, я вас в казарме положу, – кивнул священник. – Матрасы с подушками есть, двумя али тремя одеялами укроетесь, и хорошо. Крыша над головой есть, а это самое главное.
– Не пострадала казарма-то? – спросил Иваныч.
– Нет, Господь миловал… И в первый раз, и во второй. Несколько стекол повылетало, да мы с других окон сняли да застеклили.
– А остальные казармы?