Паладин с дробовиком
Шрифт:
Глава 23
Я много размышлял на счёт принца, порою даже очень много. Азерот давно стал мне домом, и знать, что в скором времени его могут начать терзать демоны и мертвецы, приносит душевные муки. Словами сложно описать это чувство, но самое подходящее — это «безнадeга». Могу я что-то изменить? Я не знаю. Мне очень страшно подумать о том, что я могу сделать хуже, мне тревожно от этого. Порою просто хочется завыть волком или снова начать пить. Я не хотел сближаться с принцем, хотел всё пустить своим чередом. Но чем больше я узнавал Артаса, тем противней становилось от самого себя. О нём можно сказать разное, как хорошего, так и не очень. Но что у него не отнять, так это заботу о своём народе. Хоть он
Хоть я и знаю историю этого мира сугубо из рассказа, но очень подробного, и мне старались рассказать так, чтобы я прочувствовал… Спасибо, прочувствовал, проникся по самую макушку.
И сейчас была дилемма. Быть с принцем до конца и постараться сделать так, чтобы мир никогда не увидел короля мёртвых, или просто остаться в стороне и позволить пропасть хорошему человеку…
«Делай, что должен, и будь, что будет», — неожиданно всплыли в голове слова, услышанные когда-то давно в прошлой жизни. И хоть память меня подвела в авторстве этих слов, но суть их от этого менее жизненной и обстоятельной не становится. Я уже сделал многое. И раз так, то смысл останавливаться на полумерах? Что меня сдерживает от изменений истории сейчас? Послезнание? До сего дня было актуально. Но я уже и так воспользовался им по максимуму и оттоптал столько бабочек, что оно уже практически не имеет значения. Вероятность, что я сделаю хуже? А это разве меня останавливало ранее? Ведь за прошлые годы моментов, когда всё могло пойти не так, было столько, что аж страшно становится.
И тут я понял, что именно останавливало меня все эти годы. Банальное собственное желание избежать тяжести груза вины за возможные глобальные ошибки. Ошибки, что приведут к смертям невинных, чья кровь будет на моих руках. Что обязательно будут вызваны моими действиями, неважно, то ли прямыми, то ли косвенными. И крови будет много. Крови, пролитие которой противоречит как самой сути, так и вере моей в Господа Бога. И коли пойду я по пути этому, то все равно что откажусь от сути своей. И кто я тогда буду?! Пустышкой, идущей по неведомому самому же пути?!
Но и не выбирать также не могу! Ведь что я делал ранее? Правильно, решал локальные проблемы и готовился такими же локальными силами для внесения точечных изменений. Изменений не для того, чтобы перевернуть стол с полем боя, но для того, чтобы минимизировать последствия. И которые при этом даже в случае полного провала уж точно не сделают хуже. И сейчас с такой парадигмой я сделал максимум. Фактически я сейчас в тупике. Или я принимаю свою слабость и ничтожность как сына божьего, пелену разума которого заполонил страх перед последствием собственных действий, и окончательно отхожу от дел, ибо не способен буду сделать ничего. Или продолжу бороться, пытаясь сделать лучше. Хоть в процессе этих действий рано или поздно отдалюсь от самого себя и веры своей настолько далеко, насколько это возможно...
И если раньше я пытался, сам того не понимая, отложить это решение, то сейчас...
То сейчас настал безальтернативный момент выбора. Выбор, от которого будет зависеть ВСЁ. Выбор, что взад уже не отыграть...
«Я, Раб Божий Семён обращаюсь к Тебе, Господу, Иисусе на Христе, с просьбой о поддержке и помощи. Не прогневайся на меня за мою дерзновенную мольбу и не откажи мне в своей бесконечной милости. Прости Господи все мои случайные прегрешения и благослови меня на добро. Даруй мне силы подвигаться к своей цели и убери с пути моего все препоны. Пусть все задуманное мной сбудется, и желание мое исполнится. Аминь».
– Сэйдж, что-то случилось?
– с отчетливым переживанием в голосе
Открываю глаза. Всё шокировано смотрят на меня, кроме некоторых моих же соратников. И что же сейчас было?!
– Что случилось?
– Ты засеял светом, а вокруг тебя пропечатался ореол из него, - впечатленно... нет даже скорее шокировано проговорил Атес.
– Я думал. Думал о выборе, что мне сейчас предстоит, — не своим голосом говорил я, — И пусть выбор этот станет моей же могилой. Могилой не физической, но духовной. И пусть мир ульется в слезах и горе от ошибок, что на пути нашем неисповедимом обязательно будет. Но пройду я этот путь до конца. О чём во всеуслышание клянусь и светом, и верой своей в бесчисленное течение веков, что ни в коем виде не опущу орудие кары святого Света в борьбе с силами нечистыми. Да пусть будет так.
И в этот же момент моё тело повторно засияло на несколько секунд ослепляющим светом. Еле удерживаясь на ногах, я опустился на колени пытаясь хоть как то удержаться.
– Как видишь я сделал свой выбор Артас.
***
Собирались мы в течение недели. И что интересно, после этих слов мне стало как-то спокойнее и увереннее на душе. Исчезли те мысли, что пожирали меня изнутри. Даже наоборот, я стал намного увереннее. И отчасти мне эта уверенность помогла в эту неделю как никогда ранее.
В неделю, в течение которой мы собрали всех, кого могли. Единственное, я не трогал большую часть своих людей в Лордерон, на случай если мы там погибнем, и надо будет как-то спасать людей.
А людей мы собрали много, очень много. Брали отовсюду: с гарнизонов стражи ближайших поселений; добровольцев, коих набралось практически под две сотни, что потеряли семью в Стратхольме и готовы были отдать свои жизни хотя бы за призрачную надежду отмщения; кучи наёмников, заманенных расписками под солидные выплаты от короны; и даже с тюрем, под обязательство искупить долг перед короной (и почему в голове всплыла одна организация с похожими практиками с первой родины?).
И вот тут уже встал вопрос, чем кормить всю эту ораву. Но вопрос решил сам принц. Под кучи расписок тот взял провианта у всех, кого только смог: запасы крестьян, торговых караванов, продукты в крепостях. В общем, гребли откуда только могли. Боюсь, когда король увидит весь долг, его свалит инфаркт. С оружием оказалось всё проще. В Стратхольме был весьма обширный арсенал, да и у местных умельцев был хороший запас всякой сбруи. Так что мы в течение пяти дней были вооружены и опасны. Джайна отказалась с нами ехать, сославшись на кучу дел, которые предстояло ей разгребать. Хотя, скорее всего, дело в том, что она и так насмотрелась на… всякое, и ей этого хватило за глаза. Зато вот Марта решила переться с нами. На вопрос: «Нахрена?» она лишь ответила: «Хочу!» И всё тут! Хоть и есть чувство, что мне это аукнется. Ну, тем не менее важная причина, почему мы её взяли, также была. А именно, зачарования на утепления брони! Я, как узнал, что она так может, готов был сам её просить плыть с нами.
По поводу Лилы… Я решил сделать страшное. А именно игнорировать её, хоть я не люблю такое, но она не оставляет выбора своим поведением. Я прекрасно понимал, что её любовь из любви ребёнка к родителю начинает перерастать в любовь как женщины к мужчине, если уже не переросла. К сожалению, я это поздно заметил и уже ничего не мог изменить. Но и расти таким отношениям дальше... Хех, это чересчур для меня. Потому я всё дни просто игнорировал её, хоть она и смотрела на меня глазами кота из «Шрека». Но я терпел и продолжал делать морду кирпичом, а перед самым отплытием дал наказ пятёрке своих бойцов, чтобы те доставили её к матери на острова. А также поговорил с ней более жёстким тоном, наказав, что если та хотя бы ещё раз ослушается, то больше никогда не заговорю с ней. И хоть это была ложь, о чём ей было не обязательно знать, но была эта ложь во благо. И я был клятвенно заверен, что больше такого не повторится и будет ждать меня.