Пальцы китайским веером

Донцова Дарья

– Понятно, – пробормотала я.

А Эля все трещала без умолку.

Они с Настей договорились так: девушка приедет на следующий день вечером, попозже. Эля уже уйдет с работы, но ради Насти вернется, благо ей от дома до клиники всего пару шагов, даст Настеньке ключ от оранжереи, шепнет Ване, что любимая ждет его в стеклянном павильончике. После отбоя в ВИП-отделении остаются лишь дежурный врач и медсестра. В коридоре на посту никто в позднее время не сидит, медики наслаждаются в ординаторской просмотром телепрограмм. Клиника неврозов не скоропомощная больница, пациенты здесь по ночам спят, и никого с улицы в тяжелом состоянии сюда внезапно

не привозят. Единственная засада – администратор у входа. Но Эля знала, что он вечером может отойти в комнату отдыха, и надеялась, что у нее получится осуществить задуманное.

Так и вышло. Инны Корсаковой не было за стойкой, Элечка незаметно взяла ключи. Потом сходила за Ваней (тот, кстати, весьма удивился визиту Насти, медсестра машинально отметила и запомнила его реакцию), отвела парочку в зимний сад и сказала:

– Пообщайтесь, а потом звякните мне. Я приду и верну связку на место.

Но случилось непредвиденное – Корсакова зачем-то полезла в шкафчик с ключами, увидела, что крючок с табличкой «оранжерея» пуст, и не поленилась отправиться в парк, чтобы проверить, не торчат ли ключи в двери стеклянного павильона. А там на диване мирно болтала парочка, Ваня ел кекс, который специально для него испекла Настя. Почему-то именно домашняя выпечка взбесила Корсакову до невменяемости.

Инна вызвала охрану и Бориса Павловича. Ваню под конвоем отвели в палату, позвонили его отцу. Настю задержали. Лавров примчался и устроил ей допрос. Анастасия тут же сдала Элю. Несмотря на позднее время, Николай Петрович увез сына домой. Настя сидела в комнате охраны до появления Юлии, которой передали дочь с рук на руки. Элю на следующее утро не допустили к работе, уволили в одночастье.

Я смотрела на медсестру. Иван, сидя со мной на кухне в домике Майи Михайловны, словом не обмолвился о близких отношениях с Настей. И у него был сотовый, Николаева прислала на него эсэмэску, он мне ее показывал. Почему Настя сказала Эле об отсутствии у Вани телефона? И по какой причине они с Ваней не звонили друг другу, не переписывались?

Старшая медсестра Роза упомянула в разговоре со мной на парковке, что Ваню забрали из клиники, но не изложила никаких подробностей. Да и понятно почему – наверняка дежурившей в те сутки женщине строго-настрого приказали молчать о визите Насти и последовавшем скандале. Принцип невынесения сора из избы свято соблюдается в частных учреждениях.

– Эй, ты меня слушаешь? – громко спросила Эля.

Я невольно вздрогнула:

– Конечно.

Эля продолжала ругать Бориса Павловича, я машинально кивала в такт ее словам, почти не слушая. Мне уже было ясно: собеседница никак не может быть тем человеком, которого Николай Петрович Лавров послал украсть собранные Майей Михайловной документы из тайника в секретере, а потом утащить мой айпад. Лавров должен очень доверять своему помощнику (или помощнице), скорей всего, тот (или та) его верный друг. А Эля таковым точно не является. Более того, глупенькая девушка здорово разозлила хирурга, когда организовала влюбленной парочке свидание. Нет, медсестра не шарила ни в кабинете, ни на кухне в коттедже Николаевой, я ошиблась, предположив, что домик тайно посетила именно она. Тогда кто? Необходимо побыстрее свернуть беседу с «лучшей подругой» и позвонить Татьяне Волошиной, женщине, которая обвинила Лаврова в смерти его первой жены. Вот только Эля явно не собирается покидать кафе. Ну да, ведь торопиться глупышке, в связи с увольнением из клиники, некуда. Надо придумать причину,

по которой мне необходимо срочно уйти. И тут у меня в сумке запел мобильный.

– Как дела? – спросил Феликс. – Чем занята?

– Прекрасно! – намного громче, чем надо, откликнулась я. – Отлично помню о нашей встрече!

– Мы договаривались о свидании? – удивился Маневин.

– Конечно, Феликс Жанович, – перебила я его, – не беспокойтесь, я никогда не опаздываю. Уже мчусь на всех парах.

– Куда? – растерялся Маневин.

Но я быстро отсоединилась, запихнула мобильный в сумку, поманила официантку и, не обращая внимания на вновь зазвонивший телефон, сказала Эле:

– Извини, я спешу на совещание, шеф нервничает. Сейчас расплачусь и побегу.

Положив на блюдечко деньги и помахав медсестре рукой, я выскочила из кафе, вытащила трубку и укоризненно произнесла:

– Так нельзя! Если я несу чушь, ты должен подыграть мне!

– Что происходит? – полюбопытствовал Феликс.

– Объясню потом, – ответила я, торопясь к машине, – при личной встрече. Мы же сегодня хотели вместе пообедать.

– В шесть? – спросил Маневин.

– Идет, – согласилась я. – В «Рагу», что неподалеку от Белорусского вокзала, там вкусно готовят. Не хуже, чем в Париже в моей обожаемой «Якобинке».

– Договорились, – обрадовался Феликс.

Я быстро нажала на экран и набрала нужный номер. Сначала заиграла тихая музыка, потом послышался гул голосов и звонкое:

– Алло!

– Можно Татьяну?

– Слушаю, – сказала женщина.

Я постаралась придать голосу официальности:

– Гражданка Волошина?

– Да, – встревожилась собеседница. – А вы кто?

Благодаря Лене Брагиной я знала, что Татьяна в момент обращения в милицию с обвинением в адрес Лаврова работала врачом в бассейне «Лира», и подумала, что она совсем не разбирается в том, как ведут следствие.

– Кто это? – надрывалась Волошина.

– Начальник отдела пересмотра дел, полковник полиции Дарья Васильева, – гаркнула я.

– Ой! – вырвалось из трубки. – Что случилось? Авария? Миша ранен?

– Все живы, я работаю не в ГАИ, а в другой структуре. Вы когда-то обращались в милицию с заявлением по поводу убийства Натальи Псовой?

Волошина ответила не сразу, она шумно задышала, потом с неприкрытым удивлением отозвалась:

– Это ж когда было… Больше десяти лет прошло, а вы только сейчас спохватились? Ну и оперативность!

– Следователь, занимавшийся суицидом, пару месяцев назад был пойман на взятке, – заявила я, – теперь все его дела подлежат пересмотру.

– Правда? Обалдеть! – поразилась Волошина. – Это ж огромная работа!

– Да, задача перед нами стоит трудная, – согласилась я, – но таков закон. Мне надо задать вам пару вопросов.

– Ну… раз надо, то ладно, – протянула она. – Но я сегодня никуда отойти не могу, дежурю в бассейне.

– В «Лире»? – продемонстрировала я свою осведомленность.

– Да. Откуда вы знаете? – удивилась собеседница. – Хотя глупый вопрос. У меня дежурство до полуночи. Фитнес-клуб закрывается поздно.

Я обрадовалась.

– Полагаю, у вас не очень много пациентов?

– Один человек в месяц, – засмеялась Волошина.

– Если я подъеду через час, мы сможем побеседовать в вашем кабинете?

– Подкатывайте в любое время до двадцати трех.

Рабочая комната Волошиной оказалась крохотной, в ней едва уместились стол, узенькая кушетка и два стула.