Палитра счастья
Шрифт:
— Конечно-конечно! Это очень хорошая практика. Довольно часто оба родителя приходят на приём. Мамочкам так гораздо легче. Зачастую в виду своей эмоциональности в этот прекрасный период они многое преувеличивают, а мужчины, как вы прекрасно знаете, отличаются большей рациональностью. Поэтому если мужья полностью в курсе всего того, что происходит с их жёнами, то справиться с этим гораздо легче. И вообще беременность это важный период в жизни женщины и семьи в целом, и имеет много особенностей.
— По-видимому, — Ян снова посмотрел на Эву, — с рядом таких
— Возможно-возможно…
— К сожалению, я не мог быть с Эвой с самого начала. Обстоятельства не позволяли, но сейчас я готов наверстать. Она такая впечатлительная…
— Ян! — не выдержав этой приторности, Эва возмущённо подала голос.
— Вот видите, — он развёл руками. — Впечатлительная и нервная.
— Ну, на это вы должны делать скидку.
— Без сомнений. Просто мне бы хотелось знать все тонкости. Я ведь тоже учусь быть папой. Для меня это ново. И мне ничуть не легче, чем ей. Я только привыкаю к этому состоянию. Радует только, что мне не грозят гормональные всплески, — пошутил он.
Доктор засмеялась и вероятно растаяла окончательно после такого чистосердечного признания. Он сразил её наповал своим видом и своей уверенностью. Эва искоса посматривала на него, понимая, почему доктор забыла о пациентке. На первый взгляд, казалось, небрежно накинутый на плечи спортивный пиджак; голубые джинсы и белая водолазка. Но никогда он не выглядел небрежно. Он и дома в драной футболке выглядел так, будто над ним поработали стилисты. Это шло изнутри и выдавало его. Он вырос таким, и ему не нужно было особо стараться. Эва слушала его и поражалась, как ладно он пел свою песню. Даже на мгновение была готова поверить ему.
— Однако, иногда мне кажется, что и меня начал мучить токсикоз, — вызвал он очередную улыбку Роббинс.
— А он ещё не прошёл? — обратилась она к Эве. — По срокам уже должен пройти.
— Нет ещё. Вероятно к концу недели, — вежливо ответила Эва.
— Прекрасно-прекрасно.
Далее последовала подробная лекция «Для будущих пап». Монотонный голос доктора успокоил Эву и ввёл в какой-то транс. Пусть говорит и пусть говорят. Роббинс старательно распиналась в изъяснениях и единственное, что Эву беспокоило по-настоящему, это как ей не заснуть в кабинете у доктора.
Эва намеревалась устроить Яну выволочку, но после того, как они немного прогулялись, она совершенно обессилила. Уже было на всё наплевать. Если он собирается каждый раз таскаться с ней к врачу, то пожалуйста. Не сомневалась, что после двух раз он передумает, потому что больше ничего интересного не услышит. Хотелось только быстрее добраться до кровати. И поспать. И ещё поесть.
И это была их последняя вылазка за несколько дней.
— Ян, — она подошла к нему, — пойдём погуляем. — Я уже не могу сидеть взаперти.
— Погуляй на террасе. Сто метров для прогулки тебе хватит.
Она ошеломлённо отступила от него. Отошла и направилась в спальню. Прошла в ванную и закрылась. Разрыдалась.
Он выругался и пошёл за ней. Постучался в дверь и позвал её. Она, конечно же, не открыла,
Ян прислонился спиной к двери. Сердце разрывалось от боли, и кажется, сам готов был расплакаться. Собственное состояние бесило. Знал о своей невозможности в такие моменты, как сейчас. В моменты болезни. Понимал, что зарывается. Знал, что жесток, но ничего не мог поделать. Злился, что она не понимает его. Напоминал себе, что она просто ничего не знает.
Не знает, не знает, не знает, не знает…
Он твердил себе это как заклинание, чтобы не забыться, но иногда рычал на неё. Рычал от бессилия, потому что не мог нормально ей сказать, почему валяется почти как труп который день. Лежит, не потому что ему так приятно это. Не встаёт, даже головы не поднимает, не потому что пренебрегает ей, а потому что тошнит от таблеток, потому что болит всё тело. Потому что физически невыносимо. И ждёт, ждёт… Снова ждёт этого чёртового звонка…
Бесится… После разговора с доктором он вообще не представлял как может выдать ей то, что хотел. Как рассказать ей всё… Ведь у неё и так уже три раза была угроза выкидыша.
Он горько усмехнулся. Однако же она плачет. Волнуется. Нервничает. И делает как раз то, чего он не хотел допустить.
Он вытащил из кармана вибрирующий телефон. Сразу вышел из спальни, как только увидел номер.
— Включи телевизор. Новости.
Ян положил трубку, не сказав в ответ ни слова. Сделал то, что попросили.
Услышал то, что и предполагал.
«…сразу несколько самоубийств. Полиция отказывается комментировать…»
Он прослушал ряд хорошо известных имён преступной верхушки, которые покончили жизнь самоубийством. Прослушал коротенький сюжет, одну часть из общего выпуска новостей. Он даже не присел, так и стоял перед телевизором с пультом в руке. Он смотрел в экран, хотя новости уже кончились.
Теперь он должен вздохнуть свободно?
По-видимому, да…
Но что-то не вздыхалось.
Теперь можно идти гулять.
Он думал, что что-то всколыхнётся в её душе, но этого не произошло.
Но сначала нужно выудить Эву из ванной. Он бросил пульт на диван и вышел из комнаты, где стоял телевизор. Это была небольшая комната, напичканная всевозможной аппаратурой, угловыми стеллажами и удобным диванчиком. В гостиной у него не было ничего подобного.
Она не будет сидеть там вечно, поэтому он встал у двери, прислонившись к стене здоровым плечом. Щёлкнул замок и широкая, застеклённая матовым стеклом дверь открылась. Увидев его Эва попыталась юркнуть обратно, но он не дал.
— Эви…
— Отстань от меня, — она стёрла слезинку со щеки.
— Прости меня.
— Ты готов извиняться за что угодно! За что угодно, но только не за то, что нужно! — бросила она ему справедливое обвинение.
— Пойдём погуляем. Пойдём, куда хочешь, только успокойся, — он придержал рукой дверь, а она шагнула назад. Стояла посреди ванной обиженная и заплаканная.
— Не хочу я никуда с тобой идти!
— Пойдём, поговорим.