Палитра счастья
Шрифт:
Ко всем прочим чувствам, что клокотали в нем, прибавилось ещё одно. Беспокойство. Беспокойство за любимого человека, потому что было поздно, темно, а у неё даже не было сотового. Можно подумать, что вокруг нет ни одного телефона. Он бы точно нашёл возможность с ней связаться, а вот Эва даже не удосужилась дать о себе знать.
Видимо вечерок проходил на славу, и у неё были более важные вещи, чем звонок ему. Чем два простых слова, что всё в порядке.
Он стоял на террасе, глядя вдаль на бушующий океан, и чувствовал себя так же. Чувствовал,
Он шарахнул дверью и остановился напротив стены, уставившись на непрозрачный матовый полиэтилен. Видимо, будет сюрприз, но он не собрался заглядывать, что она там рисовала три ночи к ряду игнорируя его.
— …Ты спать собираешься? Или ты эту ночь тоже проведёшь в компании акрила и разбавителей? — Тон далёк был от довольного.
— Нет.
— Что нет?
— Не собираюсь.
— Ты не права.
Размыто, но наводило на определённые мысли, и Эва стала задумываться не перегибает ли она палку, устраивая ему террор такого рода. Ей и самой надоело вторую ночь не спать, доказывая, что развлечения окончены и главное для неё работа, а не он, что она не преминула ему сообщить:
— Мой дух, настроен на творческое вдохновение, а не на биохимическую реакцию. Развлечения окончились, а то я совсем забыла, что я здесь на работе, а не на отдыхе.
Она не подняла головы, чтобы посмотреть, какую реакцию вызвала в нём, продолжала рыться в коробке с тубами краски, через мгновение услышав его удаляющиеся шаги.
От своих же собственных слов, стало неприятно. Как бы она его не отталкивала сейчас, потерять его совсем не хотелось. Но где та золотая середина, на которой можно остановиться, она не знала.
…Вышел обратно на террасу, стало ещё темнее. Чем темнее становилось на улице, тем мрачнее у него в душе. Ни слова, ни звонка, где и с кем. Это уже слишком.
Хотя по вопросу «с кем» кое-какие соображения у него были. Даже не кое-какие, а вполне конкретные, касающиеся личности упомянутой «старой маразматичкой». И именно это выводило из себя.
Не вечер, а сплошное дежавю.
Только на этот раз намного сильнее, больше, мощнее.
На этот раз он не мог справиться с мыслям, и пустить их в более спокойное русло. Они бились в голове, живя своей жизнью, заставляя возвращаться к ним снова, прокручивать в голове, прибавляя возможные подробности.
Ян даже не пытался чем-то занять себя, даже не заглядывал в кабинет и не включал ноутбук, опасаясь, что в один момент он закроет его, сложит пополам, только в другую сторону.
Кажется, даже мышцы зудели от напряжения, не позволяя успокоится. Сначала он ждал её прихода, теперь просил её задержаться подольше, потому что был уже вне себя, а ничего хорошего это не предвещало.
В доме он не нашёл ни одного места, которое могло бы его усмирить.
— Замёрзла? — заметил Даниэлл,
— Да, ты же знаешь, я не люблю сырую погоду, и просто ненавижу дождь. Он меня угнетает.
— Да, я знаю… Я помню, как ты страдала в Нью-Йорке. Там не всегда так солнечно как в Майами.
Его многозначительное «знаю» напрягло.
Хотелось домой, к Яну, в их постель, в его тёплые руки, и к черту картину…
Эва поняла, что её совершенно не волновал этот ужин, все эти разговоры, все темы, которые они перебрали за обсуждениями. Радовало, что Даниэлл не отличался нудностью, а заболтал её до умопомрачения, забросал шутками, и время пролетело не заметно.
Задерживаться долго она не собиралась, но сделала это только из вежливости и понимания, что они долго не увидятся после сегодняшнего вечера.
— Я отвезу тебя, — настаивал Даниэлл, открывая для неё дверцу такси.
— Даниэлл, не нужно, я прошу тебя, — она упиралась и отшучивалась. — Я уже большая девочка и сама доберусь.
— Нет, уже поздно и так мне будет спокойнее. Не спорь. Со мной бесполезно, — он отмахнулся от неё и уселся рядом на заднее сиденье.
Со вздохом Эва назвала водителю адрес, но ей совсем не хотелось, чтобы Дэнни ехал с ней. Она и так почувствовала себя предательницей. Громкое слово, но оно отражало её состояние. Все эти дни, что она посвятила себе борьбе с Яном, казались такой глупостью, как и всё, что она ему наговорила. А может, это вино играло в крови, а она просто соскучилась по нему, дойдя до определённой точки.
— Я уже говорил тебе сегодня, как ты прекрасно выглядишь?
— Да.
— Мне хочется сказать это ещё раз. Что с тобой происходит, скажи мне?
Эва засмеялась, с удивлением повернувшись к нему.
— А что со мной может произойти? Я такая, как и всегда.
— Нет, что-то изменилось в тебе, я это вижу.
— Не придумывай. — Она уставилась в окно. Снова начался дождь, мелкий и противный.
Ян выругался в сотый раз, готовый застонать.
Бредовая идея…
Только его воспалённый мозг мог придумать это. И он придумал, а вернее, не придумал ничего лучше, чем залезть в воду в такую погоду. А ведь прекрасно знал, что ему нельзя этого делать. Хотя, может, физическая боль затмит неразбериху в его душе, успокоит разгорячённый дух.
Как только Ян проплыл первую стометровку своей обычной дистанции, травмированное плечо дало о себе знать. Среагировало на холод, и начало ныть, слегка, но навязчиво, что увеличилось в десятки раз, когда он вышел на берег. Видимо, он перестарался с нагрузкой, так как теперь плечо ломило нестерпимо, а боль, которая как он надеялся, отвлечёт его, только разозлила ещё больше.
Горячий душ мало успокоил, поэтому Ян нашёл самый тёплый свитер под горло, что имелся в его гардеробе. Откуда он взялся, уже не помнил. Главное он был толстым, а ему нужно было согреться, тогда боль начнёт уходить.