Палочка для Рой
Шрифт:
Он помолчал секунду, затем усмехнулся.
Да, Волдеморту я тоже отплатила; последствия того фиаско до сих пор будоражили весь волшебный мир. Это показывало, насколько мало его население — если смерть менее чем взвода мужчин стала таким взрывом.
Я пожала плечами и подала коробку ему. Хоть я и притворялась, что мне без разницы, что он подумает о подарке, я всё же вложила в него много труда. Если отвергнет — мне будет неприятно.
Он осторожно открыл коробочку с таким видом, словно ему хотелось сперва взять палочку и проверить
— Что это? — спросил он
Он смотрел на деревянную лилию так, словно держал в руках гремучую змею — с той же степенью ужаса и опасения на лице. По какой-то причине всё его тело напряглось, как струна.
— Сама сделала, — сказала я. — С помощью режущего заклинания.
— Что это должен быть за цветок? — спросил он странно звучащим голосом. Впечатление было такое, что он углядел в цветке какое-то значение, которого я не подразумевала. Я же в цветочном справочнике смотрела, неужели ошиблась?
— Это лилия, — осторожно проговорила я. — Символ чистоты.
Очень долгую секунду он смотрел на цветок взглядом, в котором отразилась внезапно нахлынувшая застарелая горечь. Мгновение он выглядел так, словно вдруг постарел на десять лет, но взял себя в руки и выпрямился.
— Я в курсе, — коротко проговорил он. — Кто вам рассказал?
— Что рассказал? — переспросила я. На сей раз моё замешательство было непритворным.
Он помолчал. Внимательно изучил моё лицо, словно выискивая малейшие следы обмана. На этот раз я встретила его взгляд, не дрогнув.
— Похоже, вам становятся известны вещи, не только связанные с опасностью для вас лично, — наконец сказал он.
Я пожала плечами. До сих пор не понимала, о чём это он, но я определённо наступила ему на больную мозоль. Я заметила, что страницы его книги, на которых рассказывалось про лилии, были более потрёпанными, чем другие; я посчитала, это это его любимый цветок. Возможно, я ошиблась.
— Это… должно быть, отняло немало времени, — сказал он, пристально разглядывая цветок. — Вырезано очень аккуратно.
— Резать у меня получается всё лучше и лучше, — радостно сообщила я. — Это была отличная практика на будущее. И я хотела сделать для вас что-нибудь приятное.
— Делать людям… приятное — не в вашем амплуа, — сказал он. — А если кто-нибудь заметит, что вы дарите мне подарки, это может быть опасно для нас обоих. Есть люди, которые желают вашей смерти, люди, с которыми я вынужден иметь общие дела. Если они об этом узнают, всё кончится печально для нас обоих.
Я только глаза закатила:
— Я бы не подарила её вам, будь рядом кто-то ещё, — сказала я. — Я не идиотка.
— Вы не так глупы, как ваши одноклассники, — неохотно признал он. — Но вы — не взрослая. Иногда дети совершают глупые ошибки.
— Так же, как и взрослые, — сказала я. — Сперва общаются не с теми, с кем надо бы, а потом оказываются в плохой компании.
—
— За мной прислали шестерых Пожирателей Смерти, — сказала я. — Сюда. Вы знаете, что я не похожа на других детей. Я не собираюсь ложиться на землю и молча помирать. Если они придут меня убивать, я постараюсь захватить с собой столько врагов, сколько смогу.
На его губах появилась бледная тень улыбки. Она была столь малозаметна, что, возможно, она мне только показалась. Было ли это одобрение, или он попросту наслаждался, представляя, что я могу сотворить с его дружками-Пожирателями?
— Пожалуйста, постарайтесь не вовлекать в ваши неприятности других, — сказал он. Помолчал секунду. — Некоторым людям нравится жить на этом свете, и у них нет гриффиндорских наклонностей подвергать себя опасности.
— Я не такая! — запротестовала я. — Это опасности преследуют меня, а не я их. Как будто я магнит для неприятностей.
— В этом мнении мы с вами едины.
— Это всё Шляпа виновата.
Мгновение он рассматривал меня, затем кивнул:
— Сортировочная Шляпа не принадлежит никому, — сказал он. — Это артефакт минувших эпох, столь же древний, как старейшие из хогвартских призраков, и, возможно, это одно из древнейших разумных существ в мире.
Я пока не успела как следует исследовать призраков; хоть их преимущества в качестве шпионов были очевидны, в замке и портретов было полно, которые выполняли ту же функцию. Привидения не могли нанести мне физического вреда и не могли захватить мой разум, так что я предпочла сконцентрироваться на более безотлагательных вещах.
— Я говорил со Шляпой, — продолжил он, — спрашивал о сделанном ей выборе. Она сказала, что ей поручено печься не только о благе отдельных учеников, но также и о благе школы в целом, а также о благе Магической Британии. Она посчитала, что вы станете проводником перемен.
Я помотала головой:
— Не хочу быть проводником перемен. Я устала от этого всего; мне бы просто пожить, не привлекая внимания.
— Боюсь, безвестность вскоре вам наскучит, — сказал он. — Вы выбрали тот единственный путь, что был близок вашей природе.
Я посмотрела на лилию. Что она значила для него?
— Вашему Тёмному Лорду не победить, — сказала я. — Он слишком мелочен и недальновиден. У такого, как Гриндевальд, ещё был бы шанс, но Том — не Гриндевальд.
— Вы не представляете, о чём говорите, — напряжённо проговорил он.
Он ведь и сам однажды пал на сторону Волдеморта.
— У него есть проницательность и решимость,— сказала я. — Непоколебимая уверенность. Люди ошибочно принимают это за харизму. Каждому хочется быть значимым; большинство людей направляют это желание в профессиональные успехи, или семью, или достижения.