Палочка для Рой
Шрифт:
Можно было прибегнуть и к более простым сигнальным чарам, но они сильно уступали в громкости, и оставался шанс, что кто-то из нас не проснётся. Воющие же чары пробудят весь замок.
Невозможно было сказать, сколько времени пройдёт, прежде чем начнется атака; если бы я всем управляла, то нападение случилось бы в середине ночи, когда способность людей к самозащите слабела. Дать детям повариться до того момента в постоянном напряжении и страхе — это измотает их ещё быстрее.
В это время мои насекомые активно высматривали и, что более важно, пытались
– Эй, народ, — произнесла Гермиона. — Хотите порассказывать страшилки?
Все повернулись и уставились на меня, и я ощутила, что краснею.
– Эм... я рассказывать не буду, — ответила я.
Раздался всеобщий вздох облегчения, который я сочла слегка оскорбительным. Я вполне могла рассказать страшилку о привидениях, от которой у детишек не будет ночных кошмаров до конца года. Конечно, у меня были и такие истории, от которых кошмары были гарантированы.
– Вы бы хотели услышать историю о привидениях от настоящего привидения? — спросила Гермиона.
Миртл сидела с краю у стены, глазея на нас. Мы, наверное, оказались самым большим развлечением для неё за долгое время.
– Что? Историю от меня? — спросила она.
Гермиона кивнула.
Большинство учеников мало общались с Миртл, и считали её излишне раздражающей, но я пару раз вместе с Гермионой ходила поболтать с ней. Ходила я потому, что обещала, и из-за того, что привидение было великолепным разведчиком, которому не мешали стены и всё остальное.
– Ты уверена? — спросила Миртл.
– Если только не про то, как ты умерла, — твёрдо заявила Гермиона. — Здесь маленькие дети, и такая история может оказаться для них слишком страшной.
Миртл сначала выглядела так, словно собиралась возражать, но затем её грудь раздулась от гордости. Несомненно, мысль о том, что её смерть была слишком пугающей, пришлась ей по вкусу.
Повествуя о собственной смерти, она, как правило, расстраивалась и начинала плакать — совсем не то, что нам требовалось прямо сейчас, когда все и так были взвинчены.
Я бросила взгляд на Гермиону, которая выглядела крайне самодовольно. С того момента, как она начала работать моим заместителем, она куда лучше научилась манипулировать людьми.
– Что же, — произнесла Миртл. — Есть история, которую больше никто не рассказывает. В мои дни ходили слухи о пяти тайных комнатах в Хогвартсе, каждая из которых была защищена своим проклятием.
Это привлекло всеобщий интерес.
– Никто не знает, откуда они взялись. Некоторые говорят, что это дело рук Салазара Слизерина; другие утверждают, что они появились позже, и их построил слегка спятивший директор. Некоторые говорят, что их построили вокруг чего-то настолько опасного, что его нельзя было перемещать.
Я слышала, как некоторые из юных учеников охали и ахали.
В своих исследованиях замка я не встречала ничего подобного, но и Выручай-Комнаты я тоже не обнаружила.
– Вы когда-нибудь видели одну из этих комнат? —
Миртл покачала головой.
– Никто никогда не возвращался живым из этих комнат... и ни одно из привидений тоже не возвращалось. Были дети, которые отправились на поиски пропавших, но и их тоже потом никто никогда больше не видел.
Хотя старшие ученики выглядели так, словно слышали эту историю ранее, на тех, кто моложе, она, похоже, произвела впечатление. Какие ещё слухи и байки не дошли до меня? Замку была тысяча лет, и в нём, вне всяких сомнений, было полно всевозможных вещей, о которых никто не знал.
Я замерла, ощутив ошеломляющую волну холода, распространяющуюся по северо-западной четверти замка.
– Они приближаются, — сказала я, поднимаясь. — Все помнят, что делать?
Со стороны первогодок доносились всхлипывания; они не присоединились к нашей группе, так что никакой подготовки у них не было.
Когда непреодолимый ужас заполняет человеческий мозг, высшие функции в нём отключаются, и именно поэтому люди зачастую глупеют, когда напуганы. Большую часть человеческой истории способность быстро убежать была важнее способности хорошо подумать.
Тренировки помогали бороться с этим инстинктом. Те, кто был хорошо натренирован, полагались на свою подготовку, когда мозги затмевало, и действовали правильно.
Тем не менее, хватит ли нескольких недель тренировок?
– Где профессора? — спросила Тонкс.
Она обвела взглядом учеников рядом с собой, и во взгляде читалась паника, так как она, без сомнений, думала, что ей придётся защищать всех нас одновременно.
– Половину отослали домой на время каникул, — ответила я. — Новая мера Министра по сокращению издержек. Некоторые профессора спят.
– Отправьте сообщение профессору Снейпу, — сказала я одному из семикурсников. — Он предупредит остальных.
На самом деле Снейп не спал, но ему будет нужно время, чтобы подняться из подземелий, особенно если он задержится, чтобы позвать остальных.
У меня был портрет Норвела Твонка, изъятый с пятого этажа, с площадки лестницы, ведущей в Большой Зал. Предлогом выступило то, что он сможет присматривать за мальчиками и девочками, дабы убедиться, что те ведут себя достойно.
Мои истинные мотивы отличались. Мужчина, с которого писали портрет, погиб, спасая магловского ребенка. Его посмертно наградили орденом Мерлина. Погиб он где-то в пятидесятых.
– Мистер Твонк, не будете ли вы так любезны поднять по тревоге заместительницу директора и всех профессоров, кого сможете?
Я надеялась, что он благосклонно отнесётся к нашей цели — его взгляд доказывал мою правоту.
– Сочту за честь, мисс Эберт, — ответил он.
– Доставайте зеркала, — скомандовала я.
Как выяснилось, не у меня одной имелись сквозные зеркала — но у большинства маглорожденных их не было. Мы выклянчили, взяли взаймы и выкрали все, какие только смогли найти, и разложили их в неприметных местах, обычно под потолком в углах коридоров.