Палочка для Рой

ShayneT

У меня не было с собой маховика времени; глаз Грюма был слишком опасен. Также я не хотела ходить с ним рядом с Дамблдором; сейчас он казался слишком встревоженным, чтобы я смогла избежать мыслей о маховике.

– Это место не нанесено ни на одну карту, — сказал Грюм. — Семейство Блэков установило тут все защиты, какие они только смогли придумать, и Дамблдор добавил к ним ещё.

– Это дом Сириуса Блэка? — спросила я.

Грюм кивнул.

– Сириус с радостью одолжил нам свой дом, — объяснил он.

–

После того, как Министерство и Дамблдор, в сущности, бросили его в Азкабан? Если бы я была на его месте, то сказала бы вам всем, что вы можете пойти пососать лимон.

– Скорее, мы бы проснулись в одну ужасную ночь, а ты бы стояла рядом и смотрела, — ответил Грюм. — Таращилась бы на нас, пока не убила.

– Это всего лишь боггарт, — ответила я, пожимая плечами.

– Ты бы позволила нам так считать, — сказал Грюм. — К счастью, Блэк крайне охотно помог нам, особенно из-за того, что Гарри его крестник.

Ага.

Так они использовали Гарри как рычаг воздействия на Блэка. Вероятно, поэтому Гарри первым делом явился сюда, вместо того, чтобы приехать позже летом. Пожалуй, Сириус был достаточно сообразителен, чтобы потребовать время с Гарри сразу, вместо отказа от Фиделиуса и не получения ничего взамен.

Длинный коридор, по которому мы шли, был освещён газовыми лампами. Я обнаружила, что дом кишел насекомыми; их здесь было достаточно, чтобы я немедленно могла создать рой в любой комнате дома. Сразу же стало намного уютней.

– Грязнокровка!

Грязное покрывало соскользнуло с картины. Я посмотрела на изображение раздражённой старой женщины; она была вне себя от гнева и глазела на меня так, словно я была наихудшим из того, что когда-либо появлялось в доме.

– Очаровательная картина, — сказала я, пока женщина выкрикивала оскорбления в мой адрес.

– Я слышала о тебе, чудовищное создание! — заявила она. — Маленькая сучка, считающая, что она лучше настоящих людей!

Сколько же слышала картина, здесь, где люди Дамблдора составляли планы? Могла ли она общаться с другими расистскими картинами в других местах?

У волшебников была дурная привычка игнорировать картины и домовых эльфов, и в один прекрасный день я собиралась по полной воспользоваться преимуществами этого культурного слепого пятна.

Можно ли было трансфигурировать картину в другую картину? Если я смогла бы заставить одну картину выглядеть как другую, то тогда смогла бы использовать верную картину как шпиона.

– Она прибита к стене; пробовали снять, ничего не подействовало, — сказал Грюм. — Ненавидит маглорожденных. Её никто терпеть не может, но старая карга просто не затыкается.

– Пытаешься заменить настоящих людей своей грязью! Грязнокровок не следовало учить магии, никогда. Их следовало оставить валяться в магловской грязи, из которой они произошли.

Я пристально посмотрела на неё.

– В мое время, с

тобой бы разобрались в первый же день в Хогвартсе.

– Заткнись, карга старая, — рявкнул Грюм, ударяя посохом по раме.

Старуха завизжала:

– Предатель крови! — орала она. — Всех вас следует сжечь живьём за то, чем вы тут занимаетесь. А эту девку — первой!

– Почему бы вам не пройти вперёд? — тихо спросила я. — Я бы хотела немного с ней поболтать.

– Сомневаюсь, что ты сможешь её вразумить, — сказал Грюм. Посмотрел на меня пристально, затем ухмыльнулся. — Но не стесняйся.

Он пошёл дальше, и в тот момент, когда я посчитала, что он вышел из зоны слышимости, я повернулась к женщине и уставилась на неё.

Вытянула руку, коснувшись холста.

– Что ты делаешь? — взвизгнула она. — А ну, не касайся своими грязными грязнокровными руками моего прекрасного чистого холста!

– Мне ещё не доводилось убивать картину, — сказала я.

Я преднамеренно говорила голосом Луны. Когда мне нужно было добиться от неё правдивой реакции и она говорила что-то неожиданное, это, как правило, приводило в замешательство.

– Вы закричите, если я подожгу холст?

– Ч-что?

– Можно попробовать растворитель краски. Может, смогу растворить половину вас, а другую половину оставлю кричать, — сказала я. — Это будет интересный эксперимент.

– Ты не посмеешь.

– Я грязная грязнокровка, — отозвалась я. — Маглы уже давно изобретают всё новые и новые способы убийства друг друга. Почему вы ждёте, что во мне будет хоть капля жалости к чистокровной? Хотя вы даже не чистокровная... вы меньше, чем грязнокровка, потому что вы даже не человек.

Она начала брызгать слюной.

– Честно говоря, даже домовой эльф лучше вас. В конце концов, он живой и может творить магию, а вы... вы не можете ничего, не так ли? Вы только и способны, что сидеть тут и кричать, и может, мне только этого от вас и требуется.

Она тряслась, лицо её покраснело.

– Моя родословная чиста как...

– Вы даже не связаны с ними родственными узами, на самом-то деле. Вы всего лишь краска и холст, и вы знаете, из чего делают краски... из земли. Так что кто тут грязнокровка?

Она, с раскрасневшимся лицом, кричала на меня. Кричала она практически бессвязно.

– Молчать! — крикнула я. — Или я просто приклею ещё один кусок стены поверх вашей картины при помощи клеющего заклинания, и оставлю вас навсегда в одиночестве и темноте. Как думаете, сколько времени вам потребуется, чтобы сойти с ума?

– Они никогда не позволят! — воскликнула она, бледнея.

– Никто из них не любит вас особо, — ответила я. — Если я сожгу вас как растопку, то их это не взволнует. Очень просто будет вырезать кусок стены с вами, сжечь его, затем заменить стену.