Память льда
Шрифт:
Дестриант моргнул. — Насколько я знаю, никто. — Трое Т'лан Имассов ничего не ответили, но Карнадас заподозрил бессловесное общение между ними и их отдаленными сородичами.
— Смертный Меч, — тихо сказал священник, — нужно ли сообщать принцу? А Совету Масок?
— Следует еще посоветоваться, прежде чем принимать такие решения, сир, — ответил Брукхалиан. — По меньшей мере мы должны дождаться возвращения Надежного Щита. Кроме того, сегодня ночью у нас еще переговоры. Вы не забыли?
Благослови Фенер, забыл. — Действительно. Быстрый Бен… Клянусь раздвоенным копытом, союзники полезли из всех щелей…
Снова
— Т'лан Ай? Никогда не слышал такого имени — сказал Карнадас.
— Волки времен льда, древних веков. Они неупокоены, как и мы.
Брукхалиан засмеялся. Спустя миг улыбнулся и Карнадас. — Принц просил рычаг… так, Смертный Меч?
— У него он будет, сир.
— Точно так.
— Если мы вам сегодня понадобимся, — сказал Брукхалиану Дом, — просто позовите нас.
— Благодарю, сиры.
Трое Имассов превратились в столбики пыли.
— Я так понимаю, — пробормотал Дестриант, — нашим гостям не нужны кровати.
— Видимо, нет. Идемте со мной, сир, нам так много надо обсудить, а времени нет.
Карнадас встал. — Впереди бессонная ночь.
— Увы.
За два звона до рассвета Брукхалиан уединился в своей комнате. Усталость окутала его, как промокший под ливнем плащ, но он не собирался сдаваться ей. Вскоре должны были прибыть Надежный Щит и его отряд, и Смертный Меч решил дождаться их — к этому вынуждала честь командира.
Единственная лампа давала мало света; по углам угнездились бледные тени. В очаге остались только остывшие угли и зола. Кусачий холод в воздухе — только это удерживало Брукхалиана ото сна.
Магическая встреча с Быстрым Беном и Каладаном Брудом оказалась напряженной, несмотря на показную обходительность сторон. Смертному Мечу и Дестрианту было ясно, что их отдаленные союзники что-то скрывают. Их осторожность, пусть извиняемая обстоятельствами, их нежелание давать окончательные ответы беспокоили Серых Мечей. Очевидно, что освобождение Капустана не было их конечной целью. Попытка могла быть сделана, но Смертный Меч начал подозревать, что дело ограничится скорее мелкими стычками — как минимум, запоздалыми — чем прямой атакой. Это вело Брукхалиана к уверенности в том, что хваленая армия Каладана Бруда, измотанная годами войны с Малазанской Империей, потеряла боевой дух или же была так жестоко изранена, что стала неспособной к эффективным боевым действиям.
Тем не менее он мог придумать способы обратить появление союзников себе на пользу. Часто бывает достаточно одной угрозы… хорошо бы как следует измотать нервы септарха ожиданием неминуемого нападения освободительных сил Бруда. Или же, если Серые Мечи не смогут удержать город, союзники сделают возможным отступление. Тогда встает вопрос: в каком случае Смертный Меч сможет честно заключить, что его обязательства по контракту выполнены? Смерть принца Джеларкана? Падение крепостных стен? Потеря одного из районов города?
Внезапно он ощутил позади себя волнение воздуха, слабый звук, подобный треску рвущейся ткани. Его окутало дуновение безжизненного ветра. Смертный Меч медленно обернулся.
В сером просвете портала показалась высокая фигура в частичных доспехах. Бледное
Брукхалиан что-то неразборчиво буркнул.
— Воитель, — продолжил пришелец через миг, — твоя реакция на мое появление кажется на редкость… лаконичной. Ты действительно так спокоен, как хочешь показать?
— Я Смертный Меч Фенера, — ответил Брукхалиан.
— Да, — проговорил Джагут, — я знаю. С другой стороны, я — Глашатай Худа, некогда известный как Гетол. История, лежащая за моим нынешним… служением, стоит эпической поэмы. Или сразу трех. Тебе не любопытно?
— Нет.
Лицо гостя изобразило преувеличенное отчаяние. Глаза блеснули. — Какое отсутствие воображения, Смертный Меч. Ну хорошо, тогда выслушай без всякой утешительной преамбулы слова моего господина. Хотя никто не может отрицать вечный голод Худа и его предвкушение осады, некоторые осложнения великого плана заставили моего господина сделать предложение смертным солдатам Фенера…
— Тогда ему лучше обратиться к самому Фенеру, сир, — прервал речь Брукхалиан.
— Увы и ах, это больше невозможно, Смертный Меч. Внимание Фенера чем-то отвлечено. Фактически твой господин вынужденно оттеснен на самый край своих владений. — Глаза Глашатая сузились. — Фенер в великой опасности. Потеря твоим патроном сил неминуема. Пришло время, решил Худ, для дружеского жеста, для выражения братских чувств, объединяющих твоего и моего господ.
— И что предлагает Худ?
— Город обречен, Смертный Меч. Но твоей замечательной армии нет нужды вливаться в толпу перед вратами Худа. Такое жертвоприношение будет напрасной и достойной сожаления потерей. Домин — лишь один малый, если не сказать ничтожный, элемент большой войны — войны, в которой примут участие все боги… союз всех против одного, ищущего не менее чем уничтожения всех соперников. Поэтому: Худ предлагает тебе свой садок как путь отступления твоих солдат. Но выбирайте быстро, ибо этот портал не выдержит приближения войск Панниона.
— Ваше предложение, сир, означает разрыв контракта.
Глашатай пренебрежительно усмехнулся: — Как я весьма настойчиво говорю Худу, ваш смертный род склонен к патетике. Контракт? Закорючки на пергаменте? Предложения моего господина не обсуждаются.
— А при вхождении во врата садка, — спокойно сказал Брукхалиан, — лицо нашего хозяина изменится? Фенерова… недоступность… порождает проблему ответственности. Потому Худ и спешит — если слуги Летнего Вепря добровольно и живыми войдут в его владения, они станут служить ему, ему одному.
— Глупец, — осклабился Гетол, — Фенер будет первой жертвой войны против Увечного Бога. Вепрь падет — и никто ему не поможет. Покровительство Худа не предлагается всем и каждому, смертный. Его надо заслужить…
— Заслужить? — бросил Брукхалиан голосом, подобным скрежету железа о камень. Его глаза воспылали странным огнем. — Позволь мне, во имя Фенера, — прошептал он, — разъяснить вопросы заслуг и чести. — Его тяжелый меч молнией вскользнул из ножен, острие ударило прямо в лицо Гетола. Треснула кость, брызнула темная кровь.