Память моего сердца

Южная Влада

Прикрыв глаза, мужчина начал бормотать слова заклинания. Занесенное над грудью Алекс острие слегка подрагивало. Девушка зажмурилась. Ожидание удара было хуже самого удара. Она глубоко вздохнула, призывая себя к спокойствию, и вдруг осознала, что помимо голоса мистера Малена слышит в комнате еще голоса.

Алекс открыла глаза и похолодела. Фантомы. Пустые ничего не выращающие глаза. Посиневшие или испачканные кровью лица. Они окружили Алекс и Малена плотным кольцом и читали заклинание вместе с ним.

– Боже, что это? – прошептала девушка.

– Это мои помощники.

Мир мертвых обладает большей Силой, чем мир живых, и я научился сотрудничать с ними. А теперь скажи, ты готова?

Алекс облизнула губы. Внутренний голос кричал ей, чтобы она не соглашалась, не отдавала себя во власть безумного Пожирателя и его армии фантомов. Девушка открыла рот, но голос никак не слушался.

– Джеральд скоро придет за тобой. Ты же хочешь, чтобы я отпустил тебя тихо и мирно? Или нам с ним опять придется устраивать бой, из которого только один выйдет победителем. И ты сама знаешь, кто это будет.

Только не все сначала, подумала Алекс. Повторения пережитых событий она не выдержит. Быть костью, которую делят два цепных пса – это выше ее сил. Конечно, Джеральд не простит ей предательства. Ну и пусть.

– Ладно, – вздохнула девушка, – я готова.

– 44 –

Это было прекрасное лето. Поселение росло. Поднимались дома. Приезжали новые люди. Небольшие тропинки превратились в дороги. По улицам бегали дети. Посевы дали хороший урожай. Кто бы мог поверить, что все это сделано руками горстки добровольцев, веривших в светлое будущее? Добровольцев, вдохновленных мечтой удивительной женщины.

Джеральд поглядывал на Камиллу, позирующую художнику. Она сидела в кресле у камина, приняв царственную позу, в лучшем платье и с ожерельем его матери на шее. Джеральд до сих пор наслаждался тем, как изумруды идут его жене.

– Не спи, Джер! – шутливо окликнула его Бекка, вместе с которой они затеяли партию в шахматы за карточным столиком. – Тебе шах!

Он почти не глядя передвинул ферзя на заведомо проигрышную позицию.

– Ну вот, – надула губки младшая сестра Камиллы, – теперь тебе шах и мат. Ты совсем не умеешь играть в шахматы! Поучился бы у лорда Хартли!

Джеральд повернул голову и окинул девочку притворно-рассерженным взглядом.

– А ты очень капризная. Неудивительно, что Джозеф от тебя сбежал, и развлекать приходится мне. Поучилась бы у сестры, как себя вести.

Бекка вспыхнула.

– И ничего он не сбежал! У лорда Хартли… – она замялась, не решаясь произнести неподобающее для юной леди слово, – … жеребится… одна из кобыл. И он не мог не пойти.

– Ну конечно, – фыркнул Джеральд, снова бросая взгляд на Камиллу, которая по просьбе художника чуть приподняла подбородок

и теперь могла лукаво стрелять глазами в мужа.

Он, даже не читая мыслей, мог догадаться, о чем она думает. Об их прошлой ночи. И о нынешней. И о тысяче ночей, которые ждали их впереди. Джеральду уже не терпелось заключить жену в объятия, но проклятый художник не торопился заканчивать.

– Вот глупое занятие, – в сердцах проворчал Джеральд, отворачиваясь и начиная заново расставлять фигуры на доске. Играть не хотелось, но нужно было как-то убить время.

– И ничего не глупое, – возразила ему Бекка, которая, даром что стеснительная по натуре, уже давно освоилась со своим новым родственником, – когда-нибудь мы все умрем, и наши потомки узнают, какими мы были, только по нашим портретам. Вот почему Ками заказала мастеру Сайрусу и мой портрет. – Она хитро улыбнулась. – И твой, Джер.

– Еще чего! – округлил глаза он. – Не собираюсь я сидеть как истукан перед каким-то шарлатаном. И вообще, я буду жить вечно, и никакие портреты мне не нужны.

– Ну да, ну да, – хихикнула Бекка, – вечно. Такого не бывает. Никто не живет вечно. Но неужели ты хочешь, чтобы о тебе забыли после смерти? Я вот представляю, как мои правнуки хранят мой портрет и гадают, кто из них на меня похож.

– Обо мне не забудут, – Джеральд развернул доску так, чтобы белые фигуры оказались напротив девочки, предоставляя ей право сделать первый ход, – я строил этот город своими руками. Но, честно говоря, меня не волнует, что будет после моей смерти. Гораздо важнее, кто не забывает меня при жизни.

Бекка взглянула на сестру и вздохнула.

– А теперь я представляю, как ваши правнуки повесят портреты в библиотеке или семейной галерее, и будут вспоминать, какими вы с Ками были. Это так романтично. Вот бы и у нас с Джозефом так было.

– Будет, – кивнул Джеральд, озадаченный выбором следующего хода. – Только учти, он и портрет каждой своей лошади захочет. Будет семейный вернисаж.

Не удержавшись, он расхохотался, и Бекка тоже засмеялась, но вскоре ее лицо снова стало серьезным.

– Ты правда думаешь, что так будет? – тихим голосом спросила она. – Джозеф будет любить меня так же сильно, как ты любишь Ками?

Джеральд внимательно посмотрел на девочку. Она была слишком романтичной и тонкой натурой. Что он мог ей сказать?

– Может, тебе лучше поговорить на эту тему с сестрой?

– Нет. Она говорит, что мне еще рано о таком думать, и закрывает свои мысли. А у тебя в мыслях я вижу… – она покраснела. – Джозеф тоже думает так обо мне?