Память пепла

Тур Тереза

Женщина была красива. Необыкновенно красива! Так красива, что дух захватывало. В груди что-то щемило, внизу живота ворочалось, и кровь приливала к щекам. Все это выводило полковника ФСБ из себя.

Умом он понимал, что ему пытаются помочь. Что эта…герцогиня (скажите, пожалуйста!) ни в чем перед ним не виновата. Он ведет себя просто недопустимо. Но бороться с собой не было сил.

Мужчина стоял, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая свое весьма однозначное отношение ко всему происходящему. Сколько скептицизма в глазах. Глаза…Глаза настоящего чкори! Черные, блестящие.

А аура! Сколько магии! Его род ей был неизвестен, но о том, что он древний и сильный говорила музыка в сердце этого недовольного человека. Золотая, тягучая. Сколько же силы нужно использовать каждую секунду, чтобы сдерживать эту лавину! Лавину настоящей магии. Древней. Мудрой. Зачем? Почему? Но это сила не колдуна. Это сила воина. Собственно говоря, если она все правильно понимает, чкори в этом мире воин и есть.

Рэймская вздохнула. Сосредоточилась на девочке. Мать — колдунья. С почти не раскрытым потенциалом. Жаль. Могла бы быть сильной целительницей. Отец — воин. А девочка…О, нет! Нет…Не может быть! Клан Скользящих в Пустоте…Но это…Это же…Легенда? Кто? Отец? Герцогиня повернулась к мужчине, всматриваясь в его глаза. Мужчина взгляд выдержал.

Анук-Чи змеей скользнул из-под плаща по комнате, кольцом свился у кровати. Что это? Книга? Дарина подняла толстую, исписанную изящным почерком тетрадь. Открыла.

В тишине, пустоте, снегу

Пряной горечи сладких снов

Серым облаком плыл манул

Желтым глазом пугая сов.

Паутиной ушедших дней

Серебристою тенью рос

Всю Вселенную меж ушей

Над собой, как корону нес.

— Подайте мой саквояж! — женщина махнула рукой в сторону коридора.

— Это еще зачем? Вы что, жить тут собираетесь? — полковник, еле сдерживаясь, незаметно сжал кулаки.

Она действительно пришла с каким-то потрепанным чемоданом. А еще герцогиня! Ходит по дому, то птицы летают, то змеи ползают. Развела тут антисанитарию с чертовщиной, трогает Таины вещи, читает ее записи, еще и командует!

Он никогда не входил к дочери без стука. Никогда не трогал ее вещи. Конечно, за ней следили его люди. Круглосуточно. А как же? Вдруг с ней что-нибудь случится? Следили…Не уследили!

Злость горячей волной заполнила душу. Как же он боялся этого дня! Дня, когда в их с дочерью привычный, немного холодный, но все же упорядоченный мир огромной хищной птицей ворвется… ЭТО. Магия. Иные грани реальности. Тигверды. Чкори. Он ведь знал. Знал, что так будет. Сходил с ума с того самого момента, как иные, прикрываясь именем Императора просили содействия в розыске некого герцога Рэймского. Конечно, он связался с Дворцом. Выяснил, что это блеф. Дальше они там сами разбирались. Но уже тогда понял, что опасность близко. Этот Журавлев, будь он неладен. Никогда ему не нравилось увлечение фехтованием. Слишком опасно! Лучше бы на дискотеки ходила…

Будто прочтя его мысли, женщина застыла у фотографии, что висела над кроватью вместе с медалями.

На девушке был белый костюм, в руках — шпага с лезвием, тоньше паутины и какой-то круглый предмет. На груди — орден. Ее посвятили в воины? Такую…хрупкую? Как странно. Она всматривалась в тонкие, изящные черты, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы помочь связаться, почувствовать. Но нет. Ничего…

— Я не собираюсь здесь жить. Нам необходимо взять с собой несколько вещей

из покоев Таи. Собирайтесь! Мы уходим.

— Уходим? Куда?

— Увидите.

— Послушайте Вы! Ваше…как вас там…

— Герцогиня Рэймская. Вы можете называть меня Дарина, если угодно.

— Послушайте, Дарина… Может быть, Вы объясните, наконец, что здесь…

— У нас мало времени. Вы хотите найти дочь?

— Да.

— Собирайтесь.

…

— Где мы?

Сколько недовольства в голосе! Даже император Тигверд не позволял себе разговаривать с ней в подобном тоне. А этот… Некто полковник Лукьяненко… Уже начинал раздражать.

— Мы в Империи?

— Нет, — голос правящей герцогини был сух и спокоен.

— Зачем было вообще куда-то переноситься? Голова болит… — последние слова полковник произнес устало. Почти жалобно. Как будто сдался, потому что вдруг раз — и кончились силы. А вместе с ними и злость.

— Магия чкори здесь сильнее. Вас надо научить. Быстро. Хотя бы элементарным вещам.

— Ненавижу магию, — прошептал полковник, в надежде что его не услышат.

Герцогиня вздохнула. Когда к ней обратился Фредерик Тигверд с просьбой помочь в поисках девочки-чкори, Дарина Рэймская никак не предполагала, что ей придется нянчиться с мало вменяемым господином, который, к тому же, «ненавидел магию»… Может, его дочь просто сбежала — пусть даже и с нэйро? Но тут она вспомнила. Вспомнила силу и безжалостность, с которой похититель обрушился на Ричарда. На сильнейшего мага, имперского палача. Неужели девочка связалась с этим типом добровольно?

Они шли вниз по песчаной дороге, к лесу. Мимо холмов, покрытых мелким багровым мхом.

«Будто пролили кровь», — подумал Лукьяненко, с удовольствием вдыхая ароматный, свежий воздух. Женщина что-то пробормотала над его головой, едва коснувшись седеющих висков, и боль ушла. Чувствовал он себя намного лучше, надо признать. Над ними летела все та же птица, вот только вместо перьев — золотой песок.

Они пришли на поляну. Женщина села на траву, жестом приглашая его присоединиться. Огромная песчаная змея свернулась тут же. Вот ведь…чертовщина! Чертовщина и есть…

Что она задумала? Не на пикник же они сюда притащились…

— Расскажите мне о дочери.

Герцогиня Рэймская разложила вокруг себя вещи Таи, которые отобрала в ее комнате. Миро тяжело опустился рядом. Сердце сжалось…Где же ты, девочка?

— Это ее любимая игрушка. Кот облезлый. Она до сих пор, когда нервничает, прижимает его к себе.

— Не кот. Манул. Видите — пятнышки на макушке. Лапы толстые.

— Какая разница. Дикий. Домашний. Городской. Из каменистых степей Азии. Все равно кот.

— Для Таи это было важно. Она писала стихи. Вы знали?

— Стихи? Да все девушки в этом возрасте пишут стихи! Стихи, мальчики…Но только не она. Она… Вот это, — Миро взял в руки золотую медаль, покачал перед носом у герцогини, — для нее было гораздо важнее.

Он вздохнул. Потянулся за шпагой:

— Это ее шпага. Спать не ляжет, пока не надраит всю эту их амуницию. Форму, маску. Только на это деньги и просила. Нет чтоб на платья какие-нибудь там, косметику… Нет. Папа, мне нужна шпага. Папа, маска порвалась. Папа, я из обуви спортивной выросла. Папа, перчатки нужны еще одни, у нас соревнование скоро… Знаете… Это, пожалуй, все наше с ней общение и было. Нет, не всегда, конечно, но… Последнее время…