Память пепла
Шрифт:
— Ходу-ходу-ходу! — скороговоркой выпалил разведчик. И исчез в глубине дома.
Закрывающаяся дверь отрезала нарастающий шум площади, треск разгорающихся сучьев, чей-то истошный визг.
По крутым ступеням в подвал Мидфорд и Арвин скатились кубарем, споткнувшись в темноте обо что-то.
— Скрипка! — жалобный стон в тишине…
Имперец, шипя от боли, поднялся, нашарил в тишине знакомый потрепанный футляр.
— Ждите здесь, — приказал Недд. — Нам надо вернуться. Не используйте магию. Вас засекут.
Местные ушли, а они какое-то время брели,
— Скрипка… Моя скрипка!
— Маэстро…И как вы тут очутились? — проворчал Милфорд, недовольно поглядывая на скрипача.
— Милорд? — раздался голос Зорго Цумма, — это и правда… вы? — искренней радости в голосе несчастного старика было столько, что в носу у начальника имперской разведки защипало.
— Это я, — буркнул маг, злясь на собственную сентиментальность, — Но когда я раздумывал о том, что Империи хорошо бы прислать подкрепление, я никак не думал, что это будете вы!
— Простите. Я не хотел вас подводить. Просто пошел искать…
— И…?
— Я шел. Играл. И снова шел. Боюсь, мой друг, меня привела сюда музыка, как бы удивительно это не звучало….
— Командир! Милорд Милфорд!? — высокий мужчина стащил с себя колпак.
— А вот и помощь подоспела! Барнс, вы тут откуда?!
— С месяц назад связь с Империей прервалась. Я оказался отрезан.
— Это повод затаиться, а не устраиваться на костре!
— Виноват, милорд, — мужчина опустил голову.
— Это из-за меня… — тихий, хриплый женский голос.
— Ирис! Ирис! Милорд…!
Руки мага затанцевали над женщиной, которой постепенно становилось лучше. Дыхание выровнялось.
Еще недавно, случись такой вот казус во время военной операции, и начальник имперской контрразведки был бы вне себя от гнева! Обвинил бы в отсутствии профессионализма. Наказал. Может, даже разжаловал. А сейчас? Что он мог сказать, когда его собственное сердце разрывалась от тревоги за Таю?
Они сидели в полной темноте.
Король, который думал о том, что первый раз в своей до этого момента никчемной жизни он сделал что-то по-настоящему правильное. Двое счастливых влюбленных с одним осторожным дыханием на двоих, медленно осознающим, что оно …есть. Водный маг, сходящий с ума от тревоги за любимую, и тихая, нежная мелодия старого скрипача.
— С ума сошли?! Тихо!
…
Треск лучины, глухой перестук, еле слышное бормотание из-под седых лохм. Пламя дрожит, выхватывая из тьмы напряженные лица.
Тая старается реже дышать. Они под землей. Мальчики сидят тихо, сжимая побелевшими пальцами топоры, палки и вилы. Никто из них не обращает внимания на то, что делает старуха.
Тая смотрит, не отрываясь, как морщинистые пальцы ловко орудуют огромными спицами. Одна из них — белая, как кость, другая будто ветка с дерева — вот и сучок на ней. Ума сидит рядом, повторяя одними губами напевное бормотание. И слова какие…странные…
ССтаруха приговаривает. Наговаривает. Спицы стучат, только нет ни ниток, ни полотна…
Пусть не видят глаза Врага, Ни тебя, ни его, ни меня, За петлею плету петлю, Изведу, ослеплю, погублю…Женщины вокруг старухи сидят не просто так — каждая из них тонкими пальцами держит, перебирая, невидимую нить, следит, чтобы не запуталась. А ей что делать? Она изо всех сил сжала шпагу, а толку то? Драться не с кем — нет тут никого…
Только шаги над головой. Уверенные. Победоносные.
Кость за дерево, Жизнь — за Смерть! Не увидеть, забыть, стереть!Сердце чкори бешено колотится в груди. Громко. Громче спиц, громче заговора старухи, громче нависшей в подземелье тишины. А вдруг услышат? Те, что наверху. Те, что пришли в Заповедный лес найти магов. Найти, чтобы уничтожить.
И отделяет их от этого кошмара седая старуха да ее спицы. Тая только сейчас замечает, что одна из них белая, костяная, вторая — деревянная. Девушка всматривается в полумраке до рези в глазах и начинает видеть, как в мелькании спиц тоненькие-тоненькие ниточки тумана превращаются в полотно.
Прозрачное облако стелется у ног колдуньи, дышит вместе со спицами: тук-тук, тук-тук-тук…
У каждой женщины — белесый клубок в руках. Нити тянутся к старухе, сворачиваются в петли, птицами садятся на спицы и летят, летят, летят таинственным узором, вплетая в себя страшные слова.
За петлею плету петлю, Изведу, ослеплю, погублю… Кость за дерево, Жизнь — за Смерть! Не увидеть, забыть, стереть!Петелька к петельке. Рядок к рядку.
Сквозь серое полотно Тая начинает различать то, что происходит наверху.
Нервные, злые собаки. Кони — холеные, сразу видно, что недостатка ни в воде, ни в еде не испытывают. Люди в черных плащах, закрытые тканью лица — только глаза видны. А что делать — ветер поднял песок.
— Как успехи? — мужчина в черном лениво постукивает прутиком по сапогу. Тая понимает, что он не боится. Ни песка, ни ветра, ни Заповедного леса, что изо всех сил пытается изгнать чужаков.
— Ищем, мой господин, — отзываются солдаты, что не смеют и глаз поднять на него.